Краски жизни. Елена Александровна Асеева
теневой субстанции, принялась колыхать на собственных серых с синеватым отливом стенках тончайшие нити, паутинки даже, унизанные белоснежными кристалликами льда. Иногда стряхивая их вниз, покрывая и без того усыпанный теми ледяными хрусталиками лоб, тонкий изогнутый вправо нос с нависающим кончиком, широкие выступающие скулы, покатый подбородок, белесые брови, ресницы и тонкие губы мужчины.
– Хорошо, – внезапно сам откликнулся он, будто в том едином и резком дерганье головы женщины, принял ее отказ, – пускай ни Алёшенька, Лёшенька, Лёшка. Пускай, Кирилл.., – дополнил человек и вроде как зажевал мундштук папиросы, так что яркий огонек горящего табака перетек на его губы, подсветив не только их тусклую бледно-желтую кожу, но и запекшиеся внутри нее ледяные многогранные частички. – Кирилл! ты, же Зоенька именно так хотела назвать своего сына, – продолжил все также ровно говорить мужчина, с тем будто распространяя по коже губ искорки света, – однако уступила Лёшке в выборе имени, полагая, что он этого больше заслужил.
Теперь этот странный мужчина, назвавшийся Кириллом, смолк и резко выплюнул изо рта остатки папиросы, возвращая собственным губам исходный цвет, усыпанный лишь белыми крохами льда. Окурок с примятым или сжеванным мундштуком прыгнул вниз, и, продолжая гореть (подобия падающей звезды) упал на землю, оставив о себе памятью лишь сероватую полосу дыма, плеснувшую в воздух горечь табака и с тем еще сильнее придав яркости в наблюдение фигуры человека, его черной замысловатой одежды и обуви, в виде пальто и сапог. И также явственно полоса дыма очертила круг, в котором находились те двое, плотно сомкнутый со всех сторон парящим, безмолвным сумраком.
Зоя внезапно протяжно выдохнула, учащенно и шумно, так ровно ей опять не хватало воздуха или то просто ею овладевало какое-то сердечное заболевание. Вместе с тем она подумала, что этот человек лишь единым мгновением, недолгим разговором вытряс из нее все затаенные мысли, проникнув не только в мозг, но и в саму душу, изъяв оттуда все пережитое волнение, счастье и горе.
– Что ж окончательно остановимся на Кирилле, – произнес мужчина, прерывая не только тугой страх Зои, но и потуги ее мозга, души. Возвращая ее саму в настоящий момент времени, слегка даже встряхивая, потому женщине удалось задышать ровнее. – Неужели, ты Зоенька, – продолжил он, словно приметив, что та немного успокоилась, – неужели ты и впрямь готова пожертвовать своим будущим, своей жизнью, ради возможности только увидеть, прикоснуться, обнять, поцеловать Алёшеньку, твоего мужа, супруга, любимого человека? – произнес Кирилл теперь оформляя свою речь вопросом, слегка притом качнув головой, и с белоснежных прямых до плеч его волос скатились вниз хрустальные капли воды, до того как оказалось прицепившиеся за отдельные их кончики.
Он неспешно завел левую руку за спину, а может только сунул в невидимый (лично для Зои) карман, и энергичным