Тетушка, которая не умирает. Ширшенду Мухопадхай
мой, Чаток Митра, был славный малый и к тому же писаный красавец в сравнении с моим мужем. От страха и тревоги черты лица у него заострились. Он беспомощно спросил меня:
– Как думаешь, Боума, что это с ней? Почему она так себя ведет?
– Наверное, пытается что-то сказать, – спокойно ответствовала я.
– Что сказать? Может, знаешь?
Я покачала головой.
– Нет. Но, может, она сама расскажет, как только оправится.
Даже доктор не смог сказать, что с нею стряслось так внезапно. Язык у нее прямо одеревенел. Я никогда не слыхала, чтобы с языком могло случиться такое.
Невестка таращилась на меня и все показывала в мою сторону пальцем, тщась привлечь ко мне внимание своего мужа. У меня поджилки затряслись.
Деверь мой был человек мирный и безобидный и в присутствии своей грозной женушки всякий раз как будто съеживался. Он редко покидал свою комнату – выходил разве что по вечерам, чтобы встретиться с друзьями. Мужчины у них в семье были большей частью никчемными бездельниками, привыкшими спать и днем. И когда случалась какая-нибудь напасть, они становились совершенно беспомощными. Лень притупила все их способности. Деверь мой совсем оторопел, видя, какая беда приключилась с его женой, и все никак не мог взять в толк, что же за знаки она ему подавала.
Хотя невестка моя лишилась языка, она могла бы общаться каким-нибудь другим способом. К примеру, писать. Но пока что ей это было невдомек: у нее, верно, отнялась не только речь, но и смекалка. Впрочем, она наверняка скоро все поймет. И тогда уж мне несдобровать.
Тут деверь взял с письменного стола листок бумаги и протянул мне.
– На вот, прочти. Может, что разберешь?
Все, что там можно было разобрать, так это пару букв алфавита – «Дж». Остальное больше походило на закорючки и черточки.
Деверь сказал:
– Она пытается сообщить что-то важное. Она пробовала написать, но у нее не вышло. Я тут ничего не разберу. Только буквы «Дж».
Он не разобрал – зато я все поняла.
– У нее и рука отнялась? – спросила я.
– Нет, с рукой все в порядке. Просто она не может писать.
Я изобразила на лице сочувствие и так и стояла. На самом же деле мне было ее совсем не жаль. Просто я здорово струхнула. Потому как понятия не имела, что случилось и почему. Но что-то определенно случилось.
Деверь сказал:
– Побудь с ней минутку. А я пока схожу куплю каких-нибудь снадобий.
Невестка, заслышав его, как будто еще больше испугалась и в сильном волнении снова застонала. Казалось, она просила мужа не уходить. Тогда он повернулся к ней и сказал:
– Не беспокойся, Лата побудет с тобой. Я скоро вернусь.
И он ушел.
Раньше я никогда не видела такого ужаса, какой исказил лицо моей невестки. Глаза у нее, казалось, готовы были вылезти из орбит, рот широко раскрылся, дыхание сделалось частым-частым. Я спешно подошла к ней и сказала:
– Да что с тобой, Диди? Все будет хорошо, ничего не бойся.
От страха она вся сжалась в комок. Отпрянув назад и опершись спиной на переднюю спинку кровати, она надрывно