Когда гаснут фонари. Дарья Зэта
могу потерять тебя в любой момент! Неужели ты действительно считаешь, что кто-то из них подчиняется этим законам?
– Понимаю. И нет, не считаю. И так ясно, что это бред собачий. Но выбора у меня нет. Больше нет. Я в этом деле пожизненно и выбраться не смогу. Мы с тобой это уже обсуждали.
– Знаю… Поэтому стараюсь молчать и не загружать тебя, тебе и так нелегко приходится, – мама глубоко вздохнула. Подойдя ближе, я обняла её, в свою очередь тоже вздыхая. А что я могла ей сказать? Я ведь действительно могла откинуться где-нибудь в подворотне в любой момент, особенно теперь, и строить иллюзии моей защищённости себе и ей было бесполезно, все мы здесь – взрослые люди, все всё хорошо понимаем.
– Я никуда не денусь. Обещаю. Мне есть, ради чего жить, и терять это я не собираюсь. У меня ещё куча планов, и никакая тварь не посмеет встать у меня на пути, – я улыбнулась, сделав свой голос максимально уверенным. Это тоже была иллюзия. Но в одном я не солгала: бороться я буду до последнего, – давай завтракать, мне надо с тобой кое-что обсудить.
Переодевшись в свои домашние штаны и футболку, которые были больше меня размера на два, я отправилась на кухню. Насыпав хлопья и залив их молоком, я уселась напротив мамы и начала довольно поедать свой завтрак.
– Пора съезжать отсюда, – фактически объявила я, надеясь таким образом немного поднять маме настроение.
– Куда? – удивлённо спросила она, чуть не поперхнувшись кофе.
– На луну, мама. Я имею в виду, пора квартиру менять. Переедем куда-нибудь поближе к твоей работе, чтобы тебе не приходилось столько времени тратить на дорогу. Я же знаю, как ты ненавидишь метро, особенно в час пик. Да и потом негоже с такими бабками жить в таком допотопном месте. Я по ночам как будто динозавров слышу.
– Да, не могу не согласиться. И дорога на работу действительно утомляет, – оглядевшись, мама вздохнула, – папе никогда не нравилось это место…
Это слово так редко стало звучать в наших разговорах, словно мы боялись, произнося его, вернуться в те тёмные времена после его смерти. И хоть мы обе знали, что это ещё одна вещь, над которой нужно работать, всё равно было очень тяжело вспоминать об отце. Взяв мамину руку в свою, я улыбнулась, чувствуя, как слёзы начали наворачиваться на глаза, что у меня, что у мамы.
– Уверена, что папа будет счастлив, если мы переедем в местечко получше, – мама сквозь слёзы, но тоже улыбнулась. И всё-таки прогресс был. Теперь папу мы вспоминали хоть и со слезами, но и с улыбкой, – я уже нашла пару хороших вариантов, сегодня перешлю их тебе.
– Хорошо. А я тогда буду созваниваться с риелторами. И я тут подумала… Может нам и машину приобрести?
– Да хоть две, – сказала я, хихикнув и чмокнув маму в щёку.
Отправив маму на работу со спокойной душой, я вдруг поняла, что в голове возник следующий вопрос: чем же мне себя занять до семи вечера? Первое, что пришло на ум, было просто выбраться из квартиры и пройтись по городу. Хотелось одиночества. Я редко выбиралась куда-то