Спящий всадник. Илья Асриев
вскользь пробежал пальцами по отличным, чётко обозначенным полушариям её зада, и остановил свои руки на бёдрах Вероники, придерживая их с некоторым усилием. Моё дыхание участилось от невольно выполняемой работы, и я подумал об ускорении действия – с малодушной целью облегчить своё почти акробатическое положение. Войдя в роль, я и сам оказался в воздухе, и совершенно перестал ощущать вес тела Вероники – можете мне поверить, что прелесть парения над полом только усиливается от такой приятной ноши. Не следует думать, что я, отвлечённый причудами законов тяготения, взявшими привычку капризничать именно в эротических снах, совсем забыл о цели тесного объятия – напротив, моё нетерпение и моё стремление к более удобному положению моего тела были порукой тому, что я намеревался исполнять свою роль со всей пылкостью, отведённой мне природой, и даже как-то преумножить её за счёт ресурсов самого сна, имеющего всяческие возможности для поощрения собственных персонажей. Но наше положение в воздухе, несколько чересчур упругом и одновременно каком-то ватном, мешало мне с уверенностью начать любовные действия, и тесное объятие некоторое время продолжалось без видимых результатов – я не смог бы утверждать с уверенностью, что уже проскользнул в лоно Вероники. Такие косвенные улики, как её закрытые глаза, учащённое дыхание и крепко сжимающие меня бёдра, скорее всего, ничего не доказывали, т.к. я совершенно не знал привычек своей новоиспечённой любовницы, её представлений о приличиях или особенностей её любовного темперамента – признаться, я посчитал ситуацию несколько двусмысленной, но постарался извлечь как можно больше удовольствия от нашего ангельского объятия, насколько это позволяла его удушающая теснота, сильно ограничивающая мои возможности. Я попытался поцеловать губы Вероники, но её откинутая назад голова, её улыбка, её дыхание – всё это делало поцелуй затруднительным, и даже излишним. Немного боясь уронить Веронику, я теснее прижал её к себе одной рукой, и с целомудрием постороннего исследователя стал продвигаться свободными пальцами к её лону – мне просто необходимо было убедиться в его существовании. Мои исследования были великодушно прерваны установленным ходом сна – мы, не разжимая объятий, опустились на будуарное ложе, которое оказалось точно подходящим под тяжесть наших тел, и я получил, наконец, возможность показать любовные навыки. Решив некоторое время не обращать внимания на реакции Вероники, и избавившись, тем самым, от стеснения наблюдаемого, я довёл объятие до конца – в том смысле, что моё проникновение в Веронику уже не вызывало у меня сомнений. Короткий миг хищного восторга, относящийся, скорее, к завершённому действию внутри сна, чем к прекрасной Веронике, сменился приливом спокойной радости, т.к. я чувствовал, что меня ждёт длинная и прекрасная ночь, одна из тех ночей, что выпадает нам как бы случайно, но всегда бывает подготовлена