Цвет стали. Летопись Подлунного мира. Айрин Бран
По мере сил мы их отлавливаем. Многие подданные империи сами хватают их, связывают и передают городской страже. Проблема в том, что у нас не хватает своих агентов, которые могли бы вычислять вербовщиков. Дело в том, что твой супруг еще при жизни уничтожил сеть, созданную Великим шпионом, отдав построение новой сети на откуп Восты. Сама понимаешь, какие последствия это имело. В некоторых городах у нас вовсе нет ни одного нашего человека. И я до сих пор не знаю, кто из аристократов пошел против короны, а кто до сих пор на нашей стороне.
– Одну мятежницу я знаю точно, – с кровожадным блеском в глазах прошипела Театлин. – И когда я до нее доберусь, белый свет ей покажется немилым, она позавидует мертвым.
– Я тоже знаю ее имя, Театлин, – мысленно отмахнулся от сестры Лоэналь. – Ты мне этим именем все уши уже прожужжала.
– О чем вы? – удивленно выгнула левую бровь императрица-мать.
– Об Аниссе анэ Кьель да Скалэй, – ответил Лоэналь. – Твоя бабка воспылала к ней непримиримой ненавистью.
– Что такого натворила эта глупая женщина, что Театлин анэ Вират Мирэсель столь зла на нее? – удивленно посмотрела на свою бабку вдовствующая императрица. – Я вижу, что ты готова ее задушить собственноручно.
– Это долгая история, дочь моя, – опустила взгляд Театлин. – И сейчас не самое подходящее время говорить о ней. Потом как-нибудь я расскажу ее тебе.
Эмрия едва заметно улыбнулась. Вспыльчивый нрав ее бабки показал себя во всей красе. Всю свою долгую жизнь Театлин вынуждена была скрывать от всего мира свою истинную страстную натуру, которая могла бы спалить не одну империю дотла, а уж если кто-то неосторожно заденет ее близких, этот пожар стал бы для него ласковым огнем в камине. За все эти годы знающие ее люди не раз наблюдали разгорающийся во взгляде полуэльфийки пожар, который медленно расцветал в глазах, загорался алыми розами на щеках, и медленно гас, когда женщина сжимала кулаки, призывая всю свою силу воли. Она сжимала их настолько сильно, что на ладонях оставались полукруглые следы от ногтей. Лишь несколько раз Театлин давала выход своему гневу, отчего вздрогнули все. Тогда она смела возражать суровой правительнице Мирэй, принцессе Лавене, взвалившей на свои хрупкие плечи регентство в огромной империи при малолетнем племяннике Маре Первом. Тогда придворные ходили по дворцу словно собственные тени, стараясь сливаться с обстановкой, чтобы не попасть под тяжелую руку принцессы или на острый язык герцогине Ансаритэй, которая обладала не меньшей властью, чем принцесса-регент и могла быстро уничтожить любого, кто посмел бы ей возражать. Лавене арэ Вариар это не нравилось, и она стремилась избавиться от дерзкой и столь влиятельной вдовы основателя империи. Но как бы Лавена ни старалась уменьшить в народе уважение и почитание Театлин, видевшей зарождение могущества Мирэй, благоговение перед долголетием эльфов, которое люди считали бессмертием, искоренить ей не удавалось. Иногда противостояние двух женщин напоминало открытую войну,