Цвет стали. Летопись Подлунного мира. Айрин Бран
вернется, и это вы умоетесь кровью. Он заставит Маэля вернуть мне корону, признать мое право править этой империей, – бесновалась Манисар. – Он всем вам докажет, что я достойна быть императрицей!
– Все, что твой отец может сделать разумного, это сдаться на милость императора и не раскачивать империю, – ледяным тоном отозвалась Эмрия.
– Я всех вас велю казнить! Всю вашу эльфийскую шоблу!
– Лейтенант, распорядитесь, чтобы к ней никого не пускали. Она опасна в своем безумии, – Эмрия покачала головой, поднимаясь. – Я увидела все, что хотела. Услышала все, чтобы понять: она неисправима.
Императрица-мать покинула камеру под дикие вопли Манисар, которая продолжала кричать ей в спину о своих правах на империю и на корону. Эмрия уходила несколько разочарованной, она хотела, чтобы эта девочка признала свою неправоту и помогла им справиться с ее отцом, а они в свою очередь сохранили бы ей жизнь, отправив ее жить в отдаленный городок. Но Манисар Воста ее разочаровала. Она, как и ее отец, продолжала верить в то, что у нее есть право на корону, что империя склониться перед ними, признавая своими правителями, что все богатства этой земли будут принадлежать им и их потомкам. Эмрия вздохнула. Девушка оказалась глупа и ослеплена властью, которой у нее никогда не было и быть не могло. Именно поэтому вдовствующая императрица постаралась как можно скорее покинуть ее камеру, даже не начав разговор, который планировала. Узнать у этого безумного зверька, где прячется Дарьенал Воста, было совершенно невозможно. Маэль был прав. Убивать ее было нельзя, но и отпустить ее жить где-то в столице тоже.
Глава вторая
Четвертый месяц лета стилтар. Первый день месяца.
144 год от рождения империи
Мощные, почти крепостные стены главного храма эльфийского бога войны казались чуждыми в ярких лучах дневного светила, едва взошедшего над линией границы небес и земли. Они тянулись вверх, возведенные талантливым, но суровым зодчим, который обычно строил неприступные крепости. Вот и тут его талант обрел столь грозное воплощение. Казалось, что сам Суртель бросил вызов Сирте, богине небес, пронзив ее царство черными шпилями своего храма. А она ничего не могла поделать с этим, обнимая каждый шпиль, каждый зубец, словно обычная женщина, желающая усмирить гнев своего возлюбленного. Но суровость бога войны не ведала жалости. Даже густые зеленые леса, что окружали это красивое, но мрачное сооружение – главный храм Суртэля – расступались, не касаясь его стен даже тенями, которые отбрасывали деревья. Более того, даже трава не росла вокруг храма на расстоянии полета стрелы, опасаясь оскорбить взор бога войны. Лимиаль Скайтэраль, принц Элеана, Охотник за богами, призванный королем Элеана Кириалем Вторым, пожирал глазами главный храм Суртэля, словно собирался его штурмовать и искал слабые места в этой крепости. Солнечные лучи терялись в черных плитах мрамора, раскиданных по стенам в, казалось бы, хаотичном порядке,