Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность. Михаил Эм
(небрежно): У тебя водятся деньги, дервиш?
Калиф: Это ненарочно получилось, вам торговец подтвердит. Перед тем, как этот обожравшийся ветчины нищий на меня набросился, я предложил выкупить весь товар в вашей лавке, что и намереваюсь завтра исполнить. Еще раз приношу свои искренние извинения и оставляю финансовые гарантии в силе.
Юсуф: Я спросил, у тебя деньги есть? Понял, да?
Калиф: У меня за поясом пятнадцать динариев. Десять я отдаю вам, а пять оставляю себе.
Юсуф: Этого мало.
Калиф: Да как ты, ничтожный… Позвольте, но как же мало? Я полагаю, достаточно.
Юсуф: Здесь каждый горшок музейный экспонат. Слышал, наверное, да?
Калиф: Хорошо, берите пятнадцать динариев. Все, что у меня есть.
Юсуф: Мало.
Калиф: Сколько же вы просите?
Юсуф: Двадцать тысяч динариев.
Калиф (охрипнув): Сколько?
Юсуф: Глухой, да? На ухо недослышишь?
Калиф: Извините, но вы ошиблись в расчетах. Не могут же ваши глиняные горшки стоить четверть государственного бюджета!
Юсуф: Они бесценны, понял? Каждый горшок бесценное музейное произведение восточного искусства, да. Плати двадцать тысяч динариев, прохожий, и ступай с Аллахом.
Калиф: Но у меня нет при себе таких денег. Столько наличности даже в государственном бюджете зараз не сыщется. Как же я рассчитаюсь с вами?
Юсуф: Рассчитаешься, да. Понял?
Бьет калифа в свободный глаз. Калиф падает на глиняные черепки бездыханным.
Сцена 5
Гончарная слобода. Внутренний дворик дома Юсуфа. В открытые ворота въезжает Юсуф, с перекинутым через седло калифом. Сбрасывает калифа наземь.
Юсуф: Эй, кто-нибудь!
Из дома выбегает юродивый Абдул.
Абдул: Это кто? Это кто? Это кто?
Прыгает на одной ножке.
Юсуф: Должник. Задолжал двадцать тысяч динариев и не хочет отдавать. Понял, да?
Абдул: Куда его? Куда его?
Юсуф: Пускай, пока не очухался, во дворе побудет. Потом посмотрим, что с ним делать… Коня накорми, юродивый.
Уходит в дом.
Абдул (чистокровному арабскому мерину, на котором приехал Юсуф): Чего ждешь, морда? Вон твоя миска, можешь шамать.
Вертится на одном месте и поет:
Шамай, морда! Шамай, морда.
Чистокровный арабский мерин оборачивается голодным дэвом, который хватает миску и начинает с жадностью насыщаться, зачерпывая похлебку грязными руками. Абдул, еще немного поплясав, уходит в дом.
Калиф: А…
Шевелится, понемногу приходя в себя.
Где я?
Дэв (чавкая): В гончарной слободе, конечно, где же еще?
Калиф: Что я здесь делаю?
Дэв: Отрабатываешь долг в двадцать тысяч динариев.
Калиф: А ты кто такой?
Дэв: Я дэв. Ты меня видел на базаре, когда я был чистокровным арабским мерином. На мне прискакал юсуф.
Калиф: Мне нужно