Провинциальный апокалипсис. Владимир Чугунов
«Спокойной ночи!»
И расходимся по домам.
Улица засыпает.
Ей снимся мы».
И вот я опять на ней. Ещё живы мои родители. После встречи я их навещу. Они уже всё знают, хотя мы им ничего не говорили, чтобы не расстраивать. Сами увидели по телевизору и сами позвонили. Алёшку они любили не меньше нас. Мама сказала: «Надеюсь, ты этого так не оставишь, сынок». А отец: «Я тут кое с кем переговорил. Заглянешь – доложу».
Я подошёл к афише. Стержневой репертуар не изменился: Шекспир, Мольер, Толстой, Достоевский, Гоголь, Островский, Тургенев, Чехов, Горький, Булгаков, Куприн… Не знаю, изменился ли зритель, но думаю, не очень. А вот театральным деятелям, как, впрочем, и всем остальным представителям творческой интеллигенции, несладко. Да что там, в прямом смысле поставили на колени, а писателей даже лишили пенсионного стажа, приравняв к обществу любителей пива. Не нужны нынешним господарям «инженеры человеческих душ». Им нужны нано-и биотехнологии. Да спорт. Да потехи. На экранах телевизоров одни только певуны да скоморохи. Страх ведь как весело теперь на Руси! Хлебом не корми – дай посмеяться! Над собой! Больше у нас смеяться не над чем! Во всём белом свете, оказывается, таких, как у нас, упырей не сыскать! Как с фонвизинских и гоголевских времён взялись хохотать, так до сих пор, для здоровья, разумеется, и надрываем животики.
– Давно ждёте? – послышалось из-за спины. Не оборачиваясь, ответил:
– Всю жизнь.
– В смысле?
Обернувшись:
– Когда всё это прекратится.
– Что именно?
– Издевательство над собственным народом.
– А-а… Может, по чашке кофе?
– А пошли. Как говорится, кутить так кутить.
– Поллитровку на одиннадцать персон?
– А на закуску завтрак студента за две копейки. Не слышал? Ну! Самый популярный в былые времена. Кусок хлеба за две копейки намазываешь толстым слоем бесплатной горчицы, которая имелась на каждом столе общепита, и запиваешь стаканом бесплатного кипятка.
– Вы так питались?
– Мы так шутили. И дошутились.
– Что вы имеете в виду?
– Да всё то же.
– Понятно, – посочувствовал богатырь.
Кафе было рядом, на втором этаже примыкавшего к театральной площади дома, такое же, как и в прошлый раз, полупустое. Мы заказали кофе, бутерброды с красной рыбой, поскольку была пятница. Всё было дорого – и кофе, и бутерброды. Но у меня с утра не было ни крошки, ни маковой росинки во рту. Илья сказал, что сегодня угощает он, хотя в прошлый раз угощал он же. Я возразил, мол, теперь очередь моя, но он и слушать не захотел, сказал, возведя очи горе:
– Замолвите там за батю словечко.
– Как его имя?
– Николай.
– Тезки с моим отцом.
– У вас живой?
Я сказал, слава Богу, оба родителя пока живы-здоровы.
Напомнил о своём присутствии телефон. Звонили из отделения местной полиции. Сказали, что им пришла информация из 38-й больницы о поступлении гражданина Виноградова А. И. с полученными