Провинциальный апокалипсис. Владимир Чугунов
ты сообразительный.
– Понятно, – посочувствовал опять богатырь. – О бате, кстати. Если бы те без ружья были, он бы и стрелять не стал. Он бы их и так отделал. В лёгкую.
– А ты что?
– А я лень-перелень, как он мне всё говорил. Нет, здоровьем Бог не обидел, грешить нечего, а в секцию, в самом деле, лень было ходить. Так… руки вместе, бег на месте… обтирание… после бани… Приготовили бумагу? Можно посмотреть?
Я достал из портфеля заявление и протянул ему. Он взял, деловито глянул.
– А шапка где?
– Какая?
– Бумага кому.
– А кому?
– Здрасти! Председателю Общественной палаты при ГУВД, Треушникову Валерию Антоновичу. Напишите.
– Ничего, что от руки?
– Да хоть от ноги, было бы написано.
– Понятно, – скопировал я его.
– Х-хы.
Я написал. Он оценил:
– Вери гуд.
И стал читать. И читал медленно, как будто по складам, да ещё слегка шевеля губами. Мне даже пришлось напомнить:
– Нам не пора?
Он оторвался от бумаги, заученным движением вскинул шуйцу с крутыми ходиками.
– И впрямь! Летим!
Сунув под блюдце купюру, одеваясь на ходу, мы сбежали по ступеням вниз, выскочили на уже тёмную улицу и скорым шагом направились к театру, а точнее шагал только он, а я за ним едва поспевал из-за подрясника.
Нас уже ждали в условленном месте двое. Один невысокого роста, плотный, в черном пальто, в шляпе, второй высокий, с военной выправкой, в сером полосатом пальто и такой же кепке. Нетрудно было догадаться, кто есть кто.
– А мы уже уходить собрались… – начал было выговаривать Карчак, но мой подрясник, видимо, произвёл на него успокоительное впечатление.
Илья извинился, представил меня. Я коротко изложил ситуацию, заметив при этом, что полиция делает всё, чтобы развалить дело.
– Каким это образом? – с недоверием остро взглянул на меня Треушников.
Я сказал, что всё подробно изложил на бумаге.
– Где она? Давайте. – Я достал. Он сложил её вчетверо и сунул во внутренний карман пальто. – Всё?
– Не могли бы вы помочь с адвокатом? Хороший нужен.
– Андрей Маркович, кто у нас адвокатурой заведует, Саломтин?
– Да.
– Оставьте телефон. Я с ним свяжусь и вам позвоню.
Я сказал, что телефон имеется в бумаге. Наверное, на том бы и расстались, да Карчак поинтересовался, знал ли я покойного митрополита.
– Ещё бы! Он меня рукополагал!
– Что о нём скажете?
– А что о нём можно сказать? Это был человек с большой буквы! Доступный, открытый и всё понимающий с полуслова.
– Это верно. Мы с Валерием Антоновичем частенько его вспоминаем. Не чета нынешнему, а? Как он вам, кстати?
– Да никак… – ответил уклончиво. – Да и никто он теперь нам. Свой имеется.
– Во-во. И мы того же мнения… Ну, до свидания. Чем сможем, поможем.
Мы пожали друг другу руки, и они ушли. Илья тоже откланялся.
– Ты где-э? – спросила Катя.
Сколько себя помню, никогда в интонации её голоса не �