Человек, которого нет. Аше Гарридо
для меня – что ходить по льду, да еще и с выкрутасами. Но потребность была очень настоятельная. «Пиши», и всё тут.
И я написала.
Так этот рассказ и лежал у меня в папочках, а через пару лет я устроилась на работу в здание с подсолнухом на стене. Точно как в том рассказе.
И я стала чего-то ждать внутренне. Непонятно чего.
Это было вполне производственное здание, подсолнух был совершенно сельскохозяйственный, но всё же – абсолютно реальный бронзовый подсолнух. Его при мне привезли и на стену прикрепили (завод был с иголочки, новехонький).
Прошло еще несколько лет с момента появления подсолнуха, и я познакомилась с Лу.
Одна из первых мыслей, когда я узнала о нем немного больше, была: «А вот и геи…»
Да, а потом была еще Прага. И я, впервые в жизни туда попавшая, села в метро.
«Укинчуйте виступ а наступ, – сказал диктор, и у меня оборвалось сердце. – Дзвери ся зачиняй».
Ну, или как-то так. Видите, я не знаю чешского. Совсем. И дело было не в том, что понять его было просто, даже если бы он сказал «халимали абубу харабарас», – что еще могут сказать в метро при отправлении поезда? А в том, что я слышала эту фразу раньше. Часто.
Я живу в некрупном городе, и метро у нас нет. Нет его и в соседнем большом городе. Я жила шесть лет в Москве, но слышала-то именно это: фразу на чешском.
Я постаралась как-то забыть об этом.
И только несколько лет спустя погуглила – метро в Праге открыли в начале семидесятых годов. После 1968-го. Отчасти как бы в виде компенсации.
Что они мне шептали про его смерть? Ох, что шептали. Что бы ни шептали, тут важнее было, что я им сказала – нет, я не могу. Ну, не могу и всё. Сил не хватит сказать, и слов тоже нету, что хотите делайте, не могу.
Как будто они меня перед дверью держали, откроют – и я всё увижу, а я слезами умолила не открывать.
Выписки
«…Отталкивает неестественное, а в нём не было ничего против природы. Вопреки очевидности, и здравому смыслу, и тому, как это касалось меня лично. Может быть, я никогда до этого не встречала мужчины с таким чувством собственного достоинства. Обычно ведь демонстрируется совсем другое… А тут – обаяние, ясное, как летний воздух. Вечный дух июня».
Юлия Сиромолот, «Подсолнух и яблоки»
Записки сумасшедшего. Подсолнух
Однажды я прочитал книгу. К сожалению или к счастью, она мало известна. Как по мне, так это замечательная книга, трогающая до самого сердца и хорошо написанная. Но если бы она была широко известна и популярна, вроде «Гарри Поттера» или «Трех мушкетеров», и если бы мне пришло в голову считать себя героем такой известной книги, вы могли бы совершенно справедливо рассмеяться мне в лицо или покрутить пальцем у виска, и я бы с вами согласился.
Бог миловал, я оказался героем почти совсем неизвестной книжки, и не книжки даже… Но записанной истории.
Я узнавал себя медленно и трудно, я отказывался верить –