Клеймо сводного брата. Алла Лебедева
бы навестила Петра. Он до сих пор в больнице.
– Сомневаюсь, что наш брак возможен.
– А почему бы и нет? Не будете же вы разводиться. Все забудется.
– Мама, – поднимаюсь тяжело, придерживая голову, что готова отвалиться от боли. – Сомневаюсь, что брак с ним поможет тебе оставаться богатой. А меня в той семье будут презирать. Тебе меня не жалко?
Мама всегда такая радушная меняется в лице.
– Ну знаешь, Сонечка. А почему я должна тебя жалеть? Я жизнь положила на то, чтобы у тебя все было, пора бы и тебе поработать. Пиздой, раз мозгов нет. Собирайся. Мы едем в больницу. И попробуй только еще раз сказать про развод.
Она ушла, а у меня голова разболелась еще больше. Я еле встала на ноги, и посмотрела на залитый солнцем город. Где-то там бродит Герман. Один, голодный, злой. Его ищут, а значит он даже работу найти не сможет, скорее всего пойдет воровать, как мать. Мать… Интересно, может хоть у него она была нормальной. Любила его, жалела, колыбельные пела, а не просто махала рукой, отправляясь на очередное свидание.
Одеваюсь, привожу в порядок свои светлые волосы, наношу легкий макияж, чтобы скрыть темные круги под глазами, и достаю небольшую сумку.
Туда просто кладу теплую кофту, штаны и еще самый необходимый минимум вещей. Потом открываю тайник и достаю свои накопления. Немаленькие, как по мне. И потом выхожу к матери, что уже притоптывает ногой.
– Лучше бы платье надела, – ворчит она. – А что за сумка?
Глава 8.
– Сумка? – сжимаю я ручку и улыбаюсь шире. Так широко, что, кажется, сейчас треснет кожа.
– Да, что за сумка в твоей руке?! – поднимает идеально нарисованные брови мама и тянет руку, как змея.
– Это просто вещи. Я… – мозг работал просто с бешеной скоростью. Просто раньше маму вообще не волновало, что я с собой таскаю. Хоть мешок с картошкой. – Я решила остаться с Петей. Мне нужно быть с ним. В больнице. Не отлучаясь.
Мама прищурила точно такие же голубые глаза как у меня и отняла руку.
– Смотри у меня. Если вздумаешь сбежать…
– Нет, конечно, нет, – чересчур громко и заливисто я рассмеялась. – Даже не думала об этом. Ну куда я пойду?
– Это правильно. Ты же абсолютно ничего не умеешь.
И мы вместе вышли за дверь. Спустились в прохладу Белгородского утра и сели в приготовленную машину. Только и оставалось, что улыбаться и наконец подумать. Подумать о том, а что делать дальше. Жертвой на благо хорошей жизни своих родителей я быть не хочу. Правда мои желания никогда не учитывались.
Я мечтала заниматься плаванием, но мама отдала меня в фигурное катание. Не могу сказать, что я это не люблю, со временем ко всему привыкаешь. Просто сам факт. Потом я хотела поехать на олимпиаду, но мы с матерью поехали в Турцию на собрание акционеров общества Данпром. Именно там она и подцепила Владимира. Уже в четырнадцать я стала понимать, что мое мнение не будет учитываться нигде. Никогда. Оно просто никого не интересует. И судя по последнему разговору с Петей, он собирается успешно продолжить эту традицию.
В больнице, куда