Клеймо сводного брата. Алла Лебедева
кончила? – вдруг резко спрашивает он, взглядом колени обжигая. Пытаюсь прикрыть их платьем. – Почему твой братец сказал, что ты получила удовольствие?
Молчу, во все глаза смотрю на него, а его не устраивает. Он хватает меня за руку, тянет к себе и орет в лицо.
– Я мечтал трахнуть тебя два года, ты вечно ерепенилась, а ему дала. Поэтому отвечай. Отвечай правду. Кончила?!
Глава 7.
Петя нажимал на меня все сильнее, пугал до жути. Я никогда не видела его таким. И что ответить тоже не знала. Его руки неожиданно сжимают до боли шею, заставляют задыхаться, и в голову невольно закрадывается мысль, что Герман несмотря ни на что не причинил мне боли.
Только удовольствие. Именно это и собираюсь сказать, проорать ему в лицо, как вдруг ушей касается оглушительный звук разбитого стекла. Перед лицом возникают пальцы, украшенные рисунком черепов, после чего Петю просто выволакивают из машины через стекло.
– Герман, – кричу, не веря своим глазам, невольно прижимая руки к сдавленной недавно шее.
Вылезаю из машины и вскрикиваю. Никогда. Никогда не видела, чтобы Герман так дрался. Избивал. Как животное. Настоящий зверь. Он просто всаживает кулак в лицо Пети, сминая нос с треском.
Раздается жуткий вопль и меня начинает трясти.
– Герман, прекрати! Перестань, прошу тебя! – кричу я, но его как будто подменили. Куда делся такой деликатный парень. Куда пропал мой брат? Что это за человек. Почему он ведет себя как дикарь?! – Герман!
Если я что-то не сделаю, он убьет Петю, и тогда его срок, который он должен отсидеть, увеличится в несколько раз.
Делаю шаг, второй, почти прыгаю ему на огромную спину, но он не замечает меня, отталкивает с такой силой, что я врезаюсь в машину, вскрикиваю от боли в плече.
– Соня, Соня, – наконец подбегает он ко мне, хватает за плечи, снова неосознанно делает больно. Отталкиваю его и кричу в лицо:
– Кто ты?! Кто ты, черт возьми?
– Я Герман. Я твой Герман.
– Нет, – качаю головой, бросаю взгляд на окровавленное лицо Пети. Он даже ничего сделать не успел. – Ты не мой Герман. Ты чудовище.
– Соня, – хочет он обнять он ладонями мое лицо, мажет кровью. А меня тошнит. От всего уже тошнит.
– Убери руки и убирайся. Из города уезжай. Я заявление на тебя накатала.
На этих словах он замирает, делает шаг назад.
– Изнасилование?
– Еще бы минута и было бы и убийство. Отец Пети не простит тебе его лица, а Владимир не заступится. Ты же знаешь.
– Знаю. Только вот не думал, что и ты… – от его рычания кровь стынет, но его обида злит еще сильнее.
– Герман. Ты изнасиловал меня! – напоминаю, тычу пальцем в стальную грудь, на что он берет мой кулак в свой огромный и шипит:
– Ты текла. Мокрая вся была. Кончила дважды. Изнасилование, это когда....
– Тебя принуждают к сексу с тем, кого ты не хотела, а я не…
– Ты хотела меня! Ты отдалась мне, а Петю своего два года динамила!
– Я думала, что уже замужем и должна