За несколько стаканов крови. Игорь Мерцалов
отличается повышенной гуманностью, отличаясь, вместе с тем, от простого словесного внушения повышенной эффективностью…
– Занимайтесь делом, господин Вралье, – чуть наклонившись вперед, посоветовал Тучко уже таким тоном, что нотариус вздрогнул и уткнулся в бумаги.
Однако ненадолго. Влюбленные фантомы, переглянувшись, вдруг поднялись, приблизились, и призрак мужчины, откашлявшись, произнес:
– Прошу прощения, что прерываю, господа, но знатоки права так редко посещают это заведение… Мы просто не можем упустить случай. Если позволите, я на минуту отвлеку уважаемого господина нотариуса?
– Слушаю, – вполглаза наблюдая за Тучко, разрешил Вралье.
– Бесконечно извиняюсь, что отрываю вас от дела, но мы бы хотели узнать, возможно ли судебное преследование для фантома отравителя?
– Фантом появляется в одной локации с жертвами? – спросил Вралье, не отрываясь от заполнения бланков.
– Видите ли, только изредка…
– Прецеденты есть. – Нотариус поднял голову, но наткнулся на холодный взгляд Тучко и сказал: – Обождите, я вас проконсультирую позже.
– Если только возможно, в пределах получаса, – попросил призрак барышни. – Нам скоро растворяться.
– Через пять минут, господа, через пять минут.
Вралье усиленно заскрипел пером по бумаге. Но его вновь прервали. Предводителю компании домовых приспичило задать вопрос, который не мог не найти отклика в душе знатока права.
– А вот ежели, скажем, у домового дом пожгли, да не случайно, а с намерением, чтобы потом землю скупить, то какое за это наказание возможно?
– Смотря по какому праву, – не выдержал Вралье и выпрямился. – Если по римскому…
– По разумному, – уточнил Плюша.
Вралье был готов разразиться лекцией, но Хмурий Несмеянович, повернувшись всем телом, весело попросил:
– В очередь, милостивые государи, в очередь! Дайте господину нотариусу спокойно работать. А ты, убогий, что глазами лупаешь? – спросил он у так и застывшего рядом Просака каким-то усталым тоном. – Скажи уж напоследок, в претензии ты на меня или нет.
– Да что вы, ваше вашество, да разве ж я не понимаю, да как бы я…
– Приятель, ты этак раньше состаришься, чем договоришь. Выражайся ясно и четко, по-уставному: так точно или никак нет.
– Да я… да нет же, никак!
– Свободен. Видишь, корнет, никаких претензий. Ах да, какой же ты корнет? «Сопливый интеллигентишко» было бы точнее, да слишком длинно.
Вралье крякнул, но продолжал писать. Персефоний промолчал. Тучко побарабанил пальцами по столу и вдруг сказал:
– Извини. Ты мне все-таки крепко помог, а я на тебя напускаюсь. Но ты пойми, меня уже воротит от всего, что творится вокруг, от всей этой глупости и подлости…
Персефоний снова промолчал. Он понял, что устал от этого человека. Не потому, что Хмурий Несмеянович плох – нет, даже если так, обвинять его у Персефония не было ни сил, ни желания. В конечном счете, жажду жизни