Культура филологического труда. Учебное пособие. А. Т. Хроленко
Культура деятельности предопределяет культуру продукта, а культура конечного результата – филологического сочинения – обусловливает качество последующей деятельности субъекта работы – филолога.
Хорошая филологическая работа актуализирует творческий потенциал человека, читающего эту работу. Л. Н. Толстой в записной книжке (1909) заметил: «Произведение искусства только тогда истинное произведение искусства, когда, воспринимая его, человеку не то что кажется, но он знает, что то, что он воспринимает <…>, его произведение – он это производит, переживает сейчас» [Толстой 2000: 177]. Что справедливо для произведения искусства, то не менее справедливо и для филологического сочинения.
Культура филологического труда предполагает богатое и хорошо структурированное индивидуальное пространство филолога (эрудицию), умелый отбор источников теоретического материала, использование адекватного целям и задачам исследования инструментария анализа текста, удачное проектирование научного нарратива, соответствующий теме понятийно-терминологический аппарат, ясный, краткий и точный язык изложения, этическую безупречность цитации, стремление к акрибии – точности и старательности в работе.
Развитие индивидуального концептуального пространства филолога
Специфика филологического познания
Предметный разговор о культуре филологического труда предполагает учёт специфики гуманитарного в целом и филологического в частности знания. Известно, что объекты гуманитарного познания исследователю прямо и непосредственно не даны, а создаются им. Эти объекты представляют собой продукт внутреннего мира или существенно определяются внутренним миром человека [Перцов 2009: 123]. Гуманитаристика своим предметом имеет духовный внутренний мир человека, его интеллект, психику, а также продукты этого внутреннего мира, а потому для неё важны не природные свойства объекта, а его связи с внутренним миром человека и духовной культурой общества [Там же: 102]. Как следствие объекты, составляющие предмет гуманитарных наук, имеют неопределённый характер. В гуманитарном научном познании исследуемый объект выделяется, проблематизируется и объясняется с точки зрения личности и ценностей самого исследователя [Розин 2005: 67], а изучаемая культурная информация всегда погружается в контекст исследовательского интереса.[3]
Академик Н. Н. Моисеев признаком гуманитарных наук считал принципиальную неделимость объекта исследования и изучающего этот объект субъекта [Моисеев 1998: 45, 47, 52]. В изучаемом объекте обнаруживается то, что есть в самом познающем субъекте. В контексте личной жизни научное знание выступает как гуманитарное [Розин 2005: 72]. Б. Ф. Егоров, составитель собрания писем Ю. М. Лотмана, имея в виду исследовательский опыт выдающегося адресанта, заметил, что отделить гуманитария от изучаемого объекта невозможно: «всегда личность будет проникать в соответствующий текст, всегда будет освещать объект неповторимо уникальными лучами индивидуального
Воспользуемся примером русского религиозного философа С. Л. Франка: исследователь муравейника не есть сам участник муравейника, бактериолог принадлежит к другой группе явлений, чем изучаемый им мир микроорганизмов, обществовед же есть сам – сознательно или бессознательно – гражданин, т. е. участник изучаемого им общества (цит. по: [Черниговская 2007: 65]).