Дни силы и слабости. Юлиана Яроцкая
купить – они дважды дураки, так как сначала они потратят деньги на некачественную вещь, а потом – на некачественный ремонт. Естественно, те, кто ремонтирует, отстегивает проценты тем, кто продает. Хотя панибратство в бизнесе – вещь еще более хрупкая, чем первая любовь. Привыкая видеть в окружающих людях ресурс, преданный своему делу торговец отдает предпочтение ресурсам ограниченным и потому – более ценным. Дружба хороша тогда, когда она выгодна. Взаимовыручка должна приносить взаимопроценты. «Вот они, искалеченные дети капитализма, подавленные борьбой за место под солнцем и глоток загрязненного воздуха!» – единственная агитаторская фраза, которую Сенк помнил со времен своего среднего образования. И с которой тоже соглашался.
Бывалые местные, давно знающие Сенка, всегда хорошо к нему относились. Или делали вид, что хорошо относятся. Принимая его в клуб свободных беззаконников, они как бы подписывали негласное соглашение на уровне долгих многозначительных взглядов: «я не лезу в ваши дела, вы не лезете в мои». Со временем он стал разбираться, чувствовать, когда ему дают дельный совет, а когда – пытаются одурачить. Со временем он и сам научился давать дельные советы и дурачить, а также совмещать совет и обман в одной фразе. Он появлялся здесь только с важно поднятой головой и почти постоянно щурящимся взглядом, будто разглядывая что‑то вдали. Гордость. Легкая усталость. Интуиция. Чувство собственного достоинства, которое он привык растить в себе, не кичась перед другими. «Я ничего не боюсь». Оно было неочевидным, это чувство, но всякий, с кем Сенку доводилось общаться, на это наталкивался. На эту стену оправданной гордости. В отличие от воров, обманщиков и крайне опустившихся людей, коих тут было большинство, Сенк гордился своей честностью, незапятнанностью, безукоризненностью Остапа Бендера. В нее ведь было вложено столько усилий. Придраться к нему могли только очень немногие полицейские. Как и местные коммерсанты, они тоже знали его в лицо, называли скользким бандитом и редкой сволочью – просто потому, что в законе не прописывались те случаи, которые сводили их с Сэмюэлом Реймером. Поэтому сам Сэмюэл Реймер всякий раз выпадал из областного уголовного регистра – так же быстро, как там и оказывался.
Подойдя к самим воротам, Сенк остановился и посмотрел на сестру.
– Помнишь, как надо себя вести?
Матильда послушно отрапортовала:
– Расчет и спокойствие – наши друзья! Уметь – надо, делать – нельзя!
– Правильно. – Сенк иногда сам придумывал подобные стишки, чтобы их смысл прочнее врастал в юную голову. Он беспокоился, понимает ли она смысл этих слов. Но единственное, что он сейчас может сделать, – это учить ее, чтобы его сестра, как и он сам, жила с этим твердым осознанием: «Хоть апокалипсис – я не пропаду».
Как всегда, на рынке было очень много народу и очень мало места. По улочкам приходилось ходить гуськом. Все ценные вещи были предусмотрительно спрятаны Сенком во внутренние карманы куртки,