Шишкин корень, или Нижегородская рапсодия. Алиса Стрельцова
тоже тушуется, смотрел на меня внимательным, изучающим взглядом. Руку мою он не отпускал, крепко обхватил ладонь горячими сильными пальцами. Я чувствовал себя мобильником, подключенным к зарядному устройству, – через Гришкино рукопожатие в меня вливалось непривычное чувство раскованности и уверенности в себе.
– Серега Шишкин, – улыбнулся я.
– Григорий Сковорода, – с достоинством ответил он и наконец отпустил мою руку.
– Сковорода – это фамилия такая? – я чуть не расхохотался.
– Точно! – От простодушной улыбки кончик его носа, похожего на нос осетра, вздернулся, а глаза превратились в узкие светящиеся щели. – Имя с фамилией мне от деда достались. Ох и дед у меня был – бондарь, золотые руки! Ростом аршин с шапкой, а подковы, как калачи, гнул. Вся округа его уважала.
В моей голове заработал гугл, закрутилось колесико: «Бондарь – кузнец, что ли? Нет, кузнец – это коваль. Бондарь, или бочар, – мастер по изготовлению бочек, точно!»
– Он у тебя бочки делал?
– Угу. А еще лодку мог смастерить или мачту, дом своими руками поставить. Меня научил дерево любить и с инструментом обращаться. – Когда Гришка говорил про деда, глаза его озарялись теплым светом.
– Мой дед тоже деревья любил. Он лесничим был. Жалко, что я его почти не помню. А что у тебя в ящике? Столярные инструменты? – выпалил я вдруг, в моей любопытной голове уже давно вертелся этот вопрос.
– Да нет. Щетки, вакса, ветошь – все, что нужно для работы. Я обувных дел мастер, обувь чищу, – неохотно ответил мой новый знакомый.
– А, так вот почему у тебя руки такие черные!
– Вакса, аглицкая, не отмывается… Я аглицкой только самым дорогим клиентам чищу, а для кого попроще сам делаю из гуталина, печной сажи, яйца и пива.
Гришка шагал размеренно и четко, с каким-то неподвижным величием, поворачиваясь ко мне всем корпусом. Я маршировал рядом, невольно выпрямляя спину.
Из Гришкиного рассказа я понял, что он единственный на Покровке чистильщик обуви и служит при сапожной мастерской, которую держит его дядька, в паре кварталов отсюда. Половину выручки плюс стоимость ваксы он отдает хозяину, что останется – его.
Меня осенило: скульптура чистильщика обуви есть в конце современной Покровки. Я ее гуглил. Правда, так и не понял, кого хотел изобразить автор: мальчика или женщину, – на этот счет единого мнения в интернете не было.
Сначала городовой, теперь чистильщик – занятно… Хотя Гришка не очень похож на бронзовую копию. Разве что такой же худой и остроносый. Ростом чуть повыше меня. Но с женщиной его точно не спутаешь. Голубые глаза, мысль в них так и снует. Брови мохнатые, выгоревшие, очень близко расположенные друг к дружке. Он как будто хмурится, размышляя. Высокие азиатские скулы, соломенные волосы, а подбородок волевой, с ямочкой, прямо как у Наполеона. Одет в ситцевую рубаху, смешные шаровары, грубые башмаки, начищенные до блеска. Да картуз заткнут за пояс штанов. Вот и весь Гришка.
Мы