Кокон. Ева Вишнева
волнуется от сквозняка и дыхания, оседает на скатерти, посуде, тонет в чае и пряном напитке, забивается в трещины, скапливается в углах. Ворсинки ковра, ресницы, чешуйки кожи. Пыль на губах и веках. Говорят, лет двадцать назад один мальчик сошел с ума, научившись смотреть особенным зрением. Растирал кожу жесткой мочалкой, обливался кипятком, обматывался с ног до головы пленкой, которую воровал на кухне. Оставлял лишь прорези для глаз, носа и рта.
А ведь воспитатели с детства твердили, что брезгливость – фантомное чувство, ненастоящее, надуманное. Уничтожишь его, и жить станет легче. Так и получилось: занятия, проводившиеся в начале обучения, с корнем вырвали брезгливость. Благодаря им Элль знала, как выглядят яйца и личинки жуков, точащих дерево, грызущих матрасы, подушки и людей, когда те спят.
Элль встряхнулась: нужно было сосредоточиться.
Вещи, к которым давно не прикасались, присыпаны тонким пыльным слоем. Следы от пальцев на кофейном столике, где Элль заваривала чай, на скатерти вокруг чашек. Потом взгляд зацепился за полку с книгами, где полоса пыли также была нарушена. Элль подошла ближе, вгляделась. Одна книга слегка выдавалась из ряда; показалось, будто ее недавно доставали. Элль довольно улыбнулась: легкое задание, она быстро справилась.
Меж страниц обнаружился запечатанный конверт без подписей, адресов и марок. Элль замешкалась: вскрыть его? Внутри еще одно задание? Но наставник не спешил с пояснениями, молчал, снова углубившись в свою записную книгу. Чуть нахмурился, когда Элль протянула письмо – будто не сразу вспомнил, что это такое.
– Молодец. Садись. Скажи-ка, ты замечаешь, что нитей становится больше?
Элль удивилась. Нитей на острове всегда было много – стоит посмотреть другим зрением, настроиться на особый лад, они проявятся. Тонкие и толстые, похожие на червей, ленты, волосы, струны, леску, паутину – словом, на все что угодно. Они просто были, как есть воздух, земля или вода. Так отчего их количество должно было измениться?
Не дождавшись ответа, наставник продолжил:
– Сейчас на картах Большой Земли нашего острова нет. А раньше его обозначали, называли “Птичьим”. Птиц тут действительно было много. Впрочем, ты, наверное, читала об этом.
Элль пожала плечами. Островам книги по географии уделяли мало внимания: авторы пособий называли их выглядывающими из воды скалистыми наростами, пустынными и безжизненными. У каждого было свое название – “Черный Мыс”, “Каменный Берег”, “Гряда”. Может, где-то промелькнул и “Птичий Остров”, но Элль не запомнила.
– Людям здесь всегда приходилось трудно. Климат жесткий, земля неплодородная. Зато хорошо росли северные цветы, колючие кустарники, деревья, водилось много животных. А уж птицам как вольготно жилось! Но постепенно растения и животные стали исчезать, а, вода у берегов помутнела.
Под крышей склада прятались летучие мыши. Во дворе пристройки, где располагалась кухня, жила кошка Вешка. Она точно была не единственной кошкой на острове: два лета назад Вешка располнела, ее живот уплотнился и надулся. В положенное время