Бойся мяу. Матвей Юджиновский
так случилось? Ведь это решающий матч – неужели они не понимают?! – негодовал Женек и печалился. – Почему они постоянно пропускают, когда надо забивать? Почему так, а, когда мы тут просим их, надеемся, верим? И мы, и все… Вся страна, а они… Ведь надо всего себя… Такой шанс! Неужели они вот об этом мечтали, вот так сыграть?»
– Какая минута? – вырвалось у него.
– Восьмидесятая, – злобно процедил Митька.
– Время… есть, – прошептал Женек.
По ту сторону экрана игроки в сине-белых футболках рвались в атаку. Последовал навес. Опасный, хороший.
– Бей! – прогремело на весь двор.
Игрок бы и рад, но не дотянулся. Миллион человек всплеснули руками и еще пятеро тут, во дворе.
– Еще есть время, – повторил Женя увереннее.
Кудрявые головы обоих Юриков обернулись.
– Один гол – и всё. – Он помахал указательным пальцем. – Один точный удар! – Слушали уже все. – Просто ударить хорошенько. Пас и касание. Да? Так ведь? Это возможно. Нужно только идти вперед.
Мальчишки переглянулись. Закивали неуверенно. Но в глазах их вновь запылал огонек. Только Сашка косился на экран.
– И бить. Бить надо больше. – Колька пнул по воздуху.
Телевизор взревел. Комментаторы онемели. Сашкины глаза округлились.
– Вот вам точный удар, – выдала подоспевшая Катька.
Ребята повернулись к окну. Женек поднял взгляд.
Бельгийцы праздновали. Красные ликовали. 3:1. Мчались озорными чёртиками между застывшими, побледневшими до оттенка своих маек футболистов – неудачников. И только Нигматуллин бесновался, доставая мяч из сетки.
– Жопа, – резюмировал Коля. Картавые Юрики чесали затылки.
– Полнейшая задница, – добавила Катька, качая головой.
Минуту стояли молча. Смотрели повторы. Где-то в доме сокрушался дядя Юра, и когда, казалось, стих, пискнула отскочившая дверь, и он вышел на крыльцо. За ним тетя Лиза.
– Все тут ясно, – злобно протянул он, повернувшись к ребятам. Тетя Лиза подтолкнула его, и они направились на огород. Катя вернулась в дом.
Матч тем временем продолжался.
Неудачники разом сбросили оцепенение и заметались, налетая на соперников и выцарапывая мяч. Совсем как в мире, созданном Женей, в рухнувшем мире. Шла восемьдесят четвертая минута. Но теперь в голове было пусто, а в груди, казалось, мертво.
– Не работает это! – буркнул Митя и сорвал с себя спартаковскую футболку. Остался в шортах – худенький, но загорелый. Уши пылали.
– Без толку с ними! – Колька хотел уже махнуть рукой в сторону экрана, но, нахмурившись, погрозил ему кулаком. Отвернулся и пошел к воротам. Митька поплелся за ним.
– За Бхазилию? – спросил один Юрка у второго. Они, похоже, выбирали, за кого болеть дальше.
Тот кивнул:
– За Хоналдо.
Они тоже прошаркали мимо.
Женя глянул на Сашку. Он единственный, кто еще следил за игрой. Не отрываясь, смотрел на экран, и в глазах его подрагивали слезы. Голоса комментаторов на долю секунды оживали, но мяч летел мимо ворот.
– Свистка же не было,