Тюрьма ребёнка. Ноэль Веллингтон
легко понимали друг друга и проговорили о сражениях и приключениях целый час, по окончании которого Разек хлопнул себя по колену и сказал: «Мне приятна наша беседа, но надо заняться и менее приятными, но необходимыми делами. Пора наставить разбойника на правильный путь, во всех смыслах».
Шустрый кивал и божился, что всё понимает и всё сделает. Было трудно составить мнение, правда ли это, или он просто мечтает поскорее сбежать, но когда Мензун заставил его всё пересказать, парень всё же довольно складно повторил все указания.
– Когда ты придёшь в Бур, ты застанешь там войско, которое взяло его и разграбило, – продолжил Разек. – Они станут расспрашивать тебя про Удай и будут всячески угрожать тебе, чтобы ты говорил правду. Ты всегда должен стоять на своём и твердить, что кара богов пала на Удай за то, что мы не возносили им достойные жертвы из-за плохого урожая.
Шустрый продолжал подобострастно кивать.
– Ты понимаешь, что выполнив этот приказ, ты получишь в руки самое драгоценное: твою новую жизнь, с которой ты сможешь поступать, как захочешь, и тебе больше не придётся грабить прохожих и прятаться от стражников? – сурово спросил Мензун под конец.
– Точно, повелитель, понимаю, – клялся Шустрый. – Куда бы я ни сбежал, меня ждёт всё та же жалкая участь, а вернувшись сюда, я стану горожанином.
– Тогда иди и помни, что чем убедительнее ты распустишь слух о заразе, тем вероятнее город останется стоять, а значит, и награда будет ждать тебя. Из Бура ни в коем случае не возвращайся обратно в Удай, а сначала сделай вид, что хочешь бежать как можно дальше на юг, и скройся в холмах, чтобы переждать, пока войско не вернётся в свои земли.
– Всё сделаю, как приказал градоначальник, – обещал Шустрый.
Его отправили восвояси и проследили, чтобы ему выдали копьё и ячменя с бобами в дорогу, а он действительно ушёл через холмы на юг. Теперь всем в городе, включая Мензуна, оставалось лишь готовиться к штурму и ждать, случится ли он. Позже вечером Мензун сходил к Зерагу и присел перекинуться с Акабом парой слов.
– Сколько ещё ты с семьёй собираешься гостить у свояка? – спросил он.
– Почти всё распродано, – ответил Акаб. – Завтра мы уже уходим.
– Хорошо, – сказал Мензун. – А в следующий раз, когда намереваетесь прийти?
– Недели две проведём дома, позаботимся о хозяйстве, и снова сюда, опять с товаром.
– А вы сможете вернуться сразу только раз, а потом прожить до зимы, если больше не придёте в город торговать? – спросил Мензун.
– Зачем это? – удивился Акаб.
– Могут прийти враги с юга и взять город штурмом. Как друзьям, я тайно говорю это тебе, но это только для твоих ушей, даже не для твоей жены, сыновей, и свояка с семьёй. Они горожане, и их долг защищать город, а вы из деревни за холмами, и такой обязанности у вас нет.
– Но сыновья посчитают себя и меня последними трусами, если мы не останемся, – горячо возразил Акаб и уже тише спросил: – Так вот зачем градоначальник