Не Господь Бог. Марика Девич
девица лет двадцати пяти в мужской рубашке на голое тело и посмотрела с возмущением на Машку.
– Опять ты? Ну и наглость!
Затем она заметила Лену, которая появилась из-за Машкиного плеча, и на миг зависла. Девушка отца что-то прикинула в своей голове.
– Эй, – крикнула она в квартиру, – ты с несовершеннолетней закрутил, что ли?
– Я совершеннолетняя вообще-то, – приврала семнадцатилетняя Маша.
Лена прервала этот спектакль. Её ждал пациент.
– Простите за вторжение. Это его дочь, а я мать его дочери. Не более.
Появился Мичурин, явно только что из душа, с мокрыми волосами и в наброшенном банном халате. Бывший Лены пребывал в великолепной физической форме: поджарист, подтянут. Ни малейшего намека на животик, так часто возникающий у мужчин его возраста. Он был постарше Лены лет на пять, но яркие зелёные глаза, тёмно-каштановые волосы с небольшой сединой и задорное мальчишеское выражение на лице делали его моложе своих лет.
– Мичурин, привет! – поздоровалась Лена.
– У меня к тебе дело срочное, па, – сказала дочка.
– Почему ты сразу не сказал про дочь? – девушка готова была накинуться на Мичурина.
– Так не открывай дверь, пока я в душе, – парировал Мичурин.
«Папина чика» стремительно покинула квартиру. Мичурин, кажется, совсем не переживал.
– Мичурин, а почему ты ей не сказал? – спросила Лена, провожая закрывающиеся двери лифта.
– Зачем? Моя личная жизнь никого не касается, – ответил Мичурин, впуская в квартиру дочь с бывшей.
Не женой. Они никогда не были женаты. Лена с Мичуриным были знакомы с мединститута. Она всегда называла его по фамилии, так ей было проще и легче с ним общаться.
В тот год у Лены умер отец. Отец был известным в Ленинграде хирургом и вёл научную работу на кафедре в их институте. После похорон Лена заперлась дома. Тогда и пришёл Мичурин, любимый ученик отца, извинялся, что опоздал на поминки, что-то врал насчёт пробок. Но видно было по его взъерошенному виду, аромату духов и помаде на воротнике, что даже смерть любимого наставника не смогла повлиять на его жизнелюбие. Мичурин имел репутацию прожигателя жизни: злые языки о нём говорили, будто в медицину пошёл, только чтоб крутить романы с молоденькими медсестрами. Папе это было неважно. Он ценил Мичурина как профессионала, себе равного, отмечал его золотые руки, а главное – «чуйку». Это, говорил папа, для хирурга самое важное.
Лена рассказывала Мичурину о своем детстве, о том, каким замечательным отцом был её папа, не по призванию, по несчастью. Мама Лены умерла вскоре после родов кесаревым – осложнение, тромб. И Прокофьев стал ей папой в квадрате, отдувался за обоих родителей. Лена была самой лучшей, самой красивой, самой умной девочкой на земле. А отец был самым лучшим для неё, равных ему по уровню она не видела. Она говорила о том, что Мичурин чем-то похож на отца, говорила спасибо, что выслушал, потому что ей так не хватает отцовского тепла и нежности.
Как так получилось, что они обнимались, как последние люди на земле, и она сама попросила его остаться, потянулась поцеловать? Всё