Слепая зона. Дмитрий Евгеньевич Ардшин
на Хрулева, пока он ругается с официантом из-за чашки кофе; вот, огорошив темной историей из прошлого, исчезает в сумраке подъезда, вот, восседая на барном стуле, просит оставить ее в покое и, наконец, лицо ее становится неживым, картонным, похожим на одну из масок, которыми обвешаны стены кафе. Хрулев затравленно поглядел на телефон: «Я только хуже сделаю. Она же спит уже. И тут – я, налечу со своими расспросами. Что, да почему. Выйдет глупо и не красиво. Обожду. Утро вечера так сказать…» Экран вспыхнул, погас, снова вспыхнул голубоватым огнем, Хрулев продолжал на него зачарованно смотреть. «Жми! Чего ждать!» – моргал на перекрестке желтый глаз. «Нет никакого завтра! Или сейчас или никогда! Жми!» – высунувшись из зарослей, таращился полукруглыми впадинами дом. Экран разочарованно погас, так и не дождавшись Хрулева. Телефон отяжелел, уплотнился, словно окуклился анти материей, словно стал червоточиной ночи, стал черной дырой в ней.
Скорчившись, оцепенев над телефоном, держа большой палец левой руки на кнопке вызова, – как держат палец на взведенном курке револьвера, раздумывая: выстрелить себе в висок или пока не стоит спешить, – Хрулев вглядывался в дисплей. Тот снова вспыхнул голубоватым огнем, снова призрачные узоры расплылись, закружились. Хрулев увидел в этих узорах, конфетное глуповато-круглое лицо девушки, которой он заливал о Багамах; она с укором посмотрела на Хрулева и пропала в синеватой дымке. Потом в узорчатой мгле Хрулев разглядел свою тетку, предостерегавшую его насчет красоток. Что это было шутка, пророчество или проклятие? Тетка ехидно усмехнулась и, подмигнув, пропала на дне синеватой гущи. Мол, разбирайся сам. Хрулев еще ниже склонился над сотовым телефоном, словно стараясь в синих узорах, разбегающихся по прямоугольному озерцу дисплея, разглядеть нечто важное, может быть, прочитать свою судьбу. Пытаясь отвлечься, Хрулев включил радио. В салоне громко заблеяли о черных глазах. Хрулев поспешно выключил приемник. И опять – тишина. Навалилась и стала душить. Пространство и время свертывалось и сжималось вокруг Хрулева, вокруг телефона, вокруг пальца нависшего над кнопкой вызова. Черная дыра затягивала в себя. Еще немного и Хрулев станет дымчатым узором, графическим плывуном на маленьком экране. Что ж, вариантов – нет. Чтобы спастись – придется нажать. Глубоко вдохнул, как перед нырком в глубину. Кнопка вызова недовольно пискнула от резкого нажима пальца. И вдруг в дверь постучали, – в машину вломилась ночная прохлада и крупная бледная девушка.
– Приветик! – весело сказала девушка Хрулеву, как давнему знакомому; большие красные бусы болтались на худой длинной шее. Разглядев Хрулева, девушка запнулась, испуганно округлила глаза, часто заморгала, лепеча смущенно: – Ой! Извините. У моего приятеля точно такая же тачанка…
– Ничего, ничего, бывает – ответил Хрулев, улыбнувшись девушке и, не глядя, швырнул через плечо на заднее сиденье проклятый телефон.
А ей