Паутина. Дмитрий Евгеньевич Ардшин
чего невозможно описать словами. Его обдало теплой и сладкой волной, подобной той, что окатывала его детстве, когда он казнил на кухне мух.
Ему просто нравилось водить обугленной веточкой по белой картонке из-под обувной коробки. Нравилось рисовать Светлану. Рисование было прекрасным поводом сколь угодно долго смотреть на Пташкину и выхватывать отблеск костра в ее быстрых, порхающих глазах. Она его пьянила наравне с коктейлем, который намешал Саша Мельников, парень Оли Павловны. Он барабанил в местной группе и мечтал открыть бар под названием Бар-а-Басс, где будут продавать только самые изысканные и дорогие напитки.
Навязчивые, тревожные мысли отпускали Дерягина. И чем дольше Дерягин прикладывался глазами к Пташкиной, а губами к оранжевой смеси в стаканчике, тем легче Евгению становилось. И тем сильнее он ощущал себя воздушным шариком, который накачивали веселящим газом. Ему казалось, что еще немного Пташкиной и оранжевого коктейля, и он оторвется от бревна и взлетит высоко-высоко, в густеющую синеву.
Дополнительным ингредиентом вечера была тихая и одинокая Карина с пепельными волосами и острым подбородком, которая задумчиво поглядывала на Пирога, бренчавшего на гитаре и гнусавым голосом певшего про черепаховый лорнет. Оля Павловна суетливо позвякивала кастрюлями и тарелками на веранде, самозабвенно играя роль расторопной хозяйки. В ее ногах путалась крохотная собачонка, таращившая мультяшно-большие глаза. Саша Мельников с тонкими чертами узкого лица и нависающими веками, тряся гривастой головой и ритмично дрыгая правой ногой, стучал вилками по бревну, подыгрывая Пирогу.
– …Оказывается, этот астероид – громадный бриллиант, – торопливо проговорила сияющая Пташкина.
– Вот бы мне кусочек от него, – сказал Дерягин. Он допил свой коктейль и показал рисунок Светлане.
– Не похоже, – сказала Светлана, приподняв тонкие брови.– Совсем…
– Я знаю, – с широкой, блаженною улыбкою сказал Дерягин, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. – В топку его.
– Ах, зачем… – Пташкина схватила Дерягина за руку. Но он все-таки бросил рисунок в огонь. И не удержавшись на бревне, нет, не взлетел, а упал на траву, увлекая за собою Пташкину.
И тут же смех вырвался наружу. Вслед за Дерягиным засмеялась Пташкина.
– Как насчет поцелуя за портрет… – полушутя спросил Дерягин, которому вдруг показалось, что это его минута и возможно все.
– Так ведь не получилось, – глаза Пташкиной растерянно заметались между Пирогом и Дерягиным.
– Тогда за попытку… – тихим дрогнувшим голосом проговорил Дерягин и, затаив дыхание, слегка обнял напрягшуюся Светлану и приблизил свое лицо к ее раскрасневшемуся лицу…
Но тут подоспел Пирог. Он проворно вклинился между Дерягиным и Светланой и со словами:
– Давайте правильно распределим роли, – впился в губы Пташкиной.
Облом…
Оставалась