Клены в осенних горах. Японская поэзия Серебряного века. Сосэки Нацумэ
ненавидеть не в силах,
мир наш грешный люблю –
хоть порой и сам уж не знаю,
жив ли я, на каком я свете?..
«Дремотные горы…»
Дремотные горы,
а там, у подножия гор, –
дремотное море.
Путешествую по краям,
напоенным грустью весны…
«С мансарды спускаюсь…»
С мансарды спускаюсь,
по ступенькам тихонько схожу
и в сгустившемся мраке
ощущаю всем существом
эту осень и эту ночь…
Из книги «На дороге»
«Вечерняя грусть…»
Вечерняя грусть!
Плесни на багровые угли
немного саке –
и наполнится комнатушка
ароматом зелья хмельного…
«Где-то на дне…»
Где-то на дне
нахлынувшей ночью печали,
в белесой мгле,
обессилевший, опустошенный,
я открыл глаза на рассвете…
«С черного хода…»
С черного хода
возвращаюсь под вечер домой
и на ступеньках
останавливаюсь отряхнуть
хвою лиственницы с рукава…
«Разошлись облака…»
Разошлись облака.
Я через вершину Асама
по тропинке бреду –
точно облачный след, белеют
клочья дыма над жерлом вулкана…
Из книг «Смерть или искусство», «Истоки»
«На море гляжу…»
На море гляжу
и слышу, как в пене прибоя
рокочут валы –
то вздымаются, то опадают,
обдавая тоскою сердце…
«Открываю окно…»
Открываю окно.
Вот ласковый солнечный лучик
тронул щеку мою.
Долгожданная! Наконец-то
ты пришла, золотая осень!
Из книг «Песни осеннего ветра», «Дюны»
«Ветер вдруг перестал…»
Ветер вдруг перестал,
ненадолго умчался куда-то.
С облегченьем вздохнув,
я принюхался – пахнет солнцем
от горячей и смуглой кожи!
««Осень», – вымолвил я…»
«Осень», – вымолвил я
и сам испугался немного,
голос свой услыхав.
Там, вдали, за проемом оконным
открывается вид на город…
Из книг «Белые цветы сливы», «Печальные деревья», «Долина меж гор»
««Да, все мы придем…»
«Да, все мы придем
к одному концу в этом мире!» –
простые слова,
что, увы, для меня сегодня
перестали быть просто словами…
«На зимнем лугу…»
На зимнем лугу
собираю букет горечавки
в подарок жене –
я ведь знаю, как она любит
этот цветик темно-лиловый!
«Дымком очага…»
Дымком очага
попахивает