Разбитые судьбы. Турана М.
после всего, что произошло.
Уже на следующий день после того, как я предложила Рустаму стать его домработницей, он перевез все мои вещи в свой дом.
В течении двух дней Луиза объясняла, что входит в мои обязанности. Ничего сложного в них не было – ежедневная уборка, готовка, закупка продуктов. Отдать и забрать вещи из прачечной, гулять с псом и следить за его питанием. Обычные домашние дела, которыми занимается каждая женщина.
Разместилась я в небольшой комнате возле гостиной, в которой раньше жила Луиза. Этот дом мне нравился больше, чем загородный. В нем было уютнее, и тут был Куно. Пес действительно оказался не таким злым, как мне показалось в нашу первую встречу. Он следовал за мной всюду, и я быстро привыкла к его присутствию. Порой даже беседовала с ним.
С Рустамом я старалась как можно меньше общаться. Соблюдала субординацию. Приходил он поздно, уходил рано. И меня это радовало.
Но на третий день Рустам приехал домой в обед и велел мне собраться. Сказал, что нам нужно ехать, но не уточнил куда. А я не стала задавать лишних вопросов. Молча собралась, села в его автомобиль и за всю дорогу не произнесла ни слова. Я неприятно удивилась, когда машина остановилась у ворот дома престарелых.
– Что мы тут делаем? – не скрывая раздражения, спросила я.
Рустам вышел из машины, обошел ее и, открыв мою дверь, сказал:
– Восстанавливаем справедливость. Вылезай.
Подавив желание послать его ко всем чертям, я вышла и поплелась за ним.
– Тебе необходимо проходить социальную службу в этом учреждении. Вне зависимости от твоего желания, Дамла, – он говорил со мной так, словно я заартачившийся ребенок.
– С чего ты взял, что они возьмут меня обратно после того, что случилось? Они думают, что я воровка! – когда я сердилась на мужчину, то неосознанно переходила на «ты».
Иногда мне казалось, что у Низами серьёзные проблемы с памятью.
Как он может требовать, чтобы я вернулась сюда?!
– Проходи, – сказал он и открыл передо мной входную дверь, пропуская вперед.
Его способность игнорировать мои вопросы выводила меня из себя. Я сцепила зубы, дабы не высказать ему это вслух.
Я поднималась по лестнице на второй этаж и не представляла, как смогу здесь находиться. Меня и раньше не особо жаловали. А после произошедшего наверняка будут плеваться в мою сторону, пряча свои сумки и кошельки подальше.
Мы подошли к кабинету заведующей, около которого столпились работники. Они заметили нас и расступились. Когда я оказалась у открытой двери, то заметила внутри полицейских и плачущую медсестру, обвинившую меня в краже.
– А вот и пострадавшая, – заметив меня, произнес один из офицеров.
Я не сразу поняла, что он имеет ввиду меня, но мужчина продолжил:
– Ну что, госпожа Озаки, будете подавать судебный иск за клевету на Эмелию Тахмаси?
Я плохо соображала, что происходит. Посмотрела на Рустама, который стоял рядом со мной, затем снова на Эмелию. Она лила слезы и повторяла:
– Нет-нет,