Дом Судьбы. Джесси Бёртон
что любишь меня, – шепчет Тея.
– Люблю, – щекочет он ее ответным шепотом.
Тея вздрагивает, вскрикивает, и Вальтер крепко ее сжимает. И в этот миг она как никогда уверена, что ей говорят правду.
Вальтер выбирается из-под юбок, в глазах его пляшут озорные, довольные искорки.
– Лучший день рождения во всей моей жизни, – признается Тея. – И все благодаря тебе!
Он покрывает бесконечными поцелуями ее веки, губы, щеки, шею. Тея целует его в ответ, и они стискивают друг друга в объятиях.
– Мне прийти в следующую среду? – шепчет Тея.
– Я буду ждать, – шепчет Вальтер.
Она неохотно покидает их маленький, заключенный в мастерской мир. Ребекка права: Тея вот-вот опоздает. Она убегает от пальм Вальтера, от его языка и рук, прижимая к себе золотое платье Ребекки. Все ее тело поет, но больше всего – местечко меж бедер. Она не может поверить в то, что произошло, что теперь и ей тоже принадлежит сие тайное познание, и случилось все в день ее рождения. Наконец‐то, наконец‐то она распрощалась с детством.
По Кайзерсграхт, затем по Лейдсеграхт девушка несется к дому. Она бежит по дорожкам канала, невзирая на тяжесть юбок. Тее твердят, что она ничего не знает о мире, и все же она знает так много. Знает о местах, куда даже не ступала ее нога. В голове Теи – лагуна, и звезды над ее гладью все еще безымянны. Тея сама по себе свет, и любовь, которую она питает к Вальтеру, заставляет ее гореть еще ярче, пока она бежит навстречу сгущающейся тьме.
V
Едва переступив порог, Тея понимает: что‐то не так. Она ждет, что вот-вот появится Корнелия и отчитает за опоздание, но никто не выходит. В доме царит напряжение, и отнюдь не то суетливое, которое обычно ожидаешь при подготовке к балу, а тяжелое, почти зловещее.
– Есть кто? – зовет Тея, стоя в коридоре, неспособная почуять, где же остальные.
Дверь гостиной распахивается, и Корнелия, выбежав наружу, быстро закрывает ее за собой.
– Пойдем, – спешит служанка. – Наверх. Нужно тебя собрать.
Ее взгляд падает на платье в руках девушки, на приспущенный подол, что волочится по черно-белой плитке.
– Ты же в этом не пойдешь, правда? Я приготовила, что надеть…
– Корнелия, – Тея кивает в сторону гостиной, – что там происходит?
– Тебе не о чем беспокоиться.
Но лицо служанки, бледное и осунувшееся, говорит об обратном.
Тея направляется к двери гостиной.
– Стой! – шипит Корнелия так настойчиво и властно, что Тея подчиняется.
Страх зарождается в животе и затапливает грудь. На мгновение девушке кажется, что их с Вальтером раскрыли, что она в такой беде, какую невозможно даже себе представить. Но тогда бы, разумеется, на нее бы уже налетела тетушка, за которой в немом ужасе маячил бы отец.
– Есть кое‐какие новости, – говорит Корнелия.
– Какие? У нас никогда не бывает новостей.
Служанка проводит по лбу натруженной рукой.
– Если ты так туда стремишься и я не сумею тебя остановить…
– Не сумеешь. Мне уже восемнадцать…
– Знаю. Но тогда просто будь помягче.
Наставление