Жестокие принципы. Алина Аркади
придётся в домашних условиях. Я даже покормлю вас с ложечки, а не через зонд, как это сделала бы медсестра. – Операция Парето не связана с пищеварением, но упоминание зонда вызывает у мужчины неприятные эмоции.
– Сам возьму, – резко дёргается, чтобы подняться, и с губ срывается болезненный стон, возвращая тело в прежнее положение.
– Так что, Константин Сергеевич? – с трудом сдерживаю улыбку, наслаждаясь его беспомощностью и зависимостью от меня.
– Тащи свой суп! И дерьмо это! Которое мясное пюре! – кричит мне вдогонку.
Приготовление занимает около получаса, и возвращаюсь в коттедж с подносом. Ставлю его на колени Островского и вручаю ложку в левую руку, предлагая поесть самостоятельно. Испепеляющий взгляд, который я стойко выдерживаю, и даю понять: не задумываясь отойду в сторону при условии, что он в состоянии обслужить себя самостоятельно. Немая битва заканчивается капитуляцией, когда Парето цедит сквозь зубы:
– Покорми.
Осторожно подношу ложку ко рту мужчины, предлагая еду маленькими порциями.
– Аронова позови.
– Не могу. Уехал полчаса назад. Что, не нравится вам моя компания?
– Не нравится, что ты видишь меня в таком состоянии.
– На «такое» я уже неоднократно смотрела, если вы о том, что на вас нет белья. А что касается общего состояния – видела и похуже. Вы хотя бы разговаривать способны.
– Ты сейчас о бабушке?
– О ней. Последний инсульт вызвал парализацию лица, верхних конечностей и левой ноги.
– А как понимала, что ей нужно? – С удовольствием поглощает еду, не акцентируя внимание на том, что кормлю его, словно маленького ребёнка.
– По глазам. Очень часто люди говорят глазами, произнося совершенно иное. Как вы.
Островский долго смотрит на меня, и кажется, на его лице отсутствуют эмоции. Но это не так – глаза выдают, что сейчас творится у него внутри. Люди не смотрят на него, лишь слушая, и к моей открытости он не готов.
Парето съедает совсем немного и спускается ниже, откинувшись на подушке. Непродолжительная активность лишила сил, которых, как ему казалось, много. Готовлю капельницу и не спрашивая ввожу иглу, пока мужчина бдит за каждым моим движением.
– Если проболтаешься кому-нибудь, что видела меня таким, – накажу.
– Большего наказания, чем быть вашей сиделкой, придумать невозможно. Самого себя переплюнуть не получится.
– Стала смелее, – прищуривается и недовольно смотрит, пока устанавливаю катетер, чтобы вновь не искать вену. – Я недолго буду таким.
– Да, – соглашаюсь, – но пока вы зависимы от меня, давайте поговорим.
– О чём?
– Просто поговорим. О чём обычно разговаривают люди? Нормальные люди. Делятся впечатлениями, рассказывают истории и передают жизненный опыт или предостерегают от возможных ошибок. Вы же умеете разговаривать? Не о делах. Вы многое знаете обо мне, а я о вас практически ничего.
– Зачем это тебе, Лена?
– Хочу узнать вас лучше и понять, как вы стали таким.
– Стриптиз души я исполняю