В огонь. Валерий Терехин
портретами Грушевского[17] по курсу, становившемуся невыгодным по мере приближения к морю. А затем побрёл в соседний подъезд, где располагалась почта, и купил таксофонную карточку. Теперь надо было сделать самое трудное: вернуться в прошлое. И он, усилием воли переставляя задеревеневшие ноги, поплёлся к телефону-автомату.
«Понавесили тут, а следующий через переулок… Но прослушивать все сразу невозможно. И у меня десять секунд».
Взял кончиками пальцев захватанную трубку, вставил карточку, набрал местный код, потом нужный номер и приложил засаленную мембрану к уху. Раздались длинные гудки.
– … pronto… questo a notte… interesante…
– … zenza bisogno… mezzana…
– … non dico queto…
– … me la fumo!..
«Подключился на свою голову… – Он поёжился. – Прослушка! Четвёртый отдел ЭсБэУ пасёт клиентов отеля, а выделенных линий не хватает даже для службы безопасности Украины. Прогнули америкосы Беспеку: сплавили лежалые коммутаторы, впендюрили списанные серверы. Вот и запекается поутру пицца из болтовни мостостроителей итальяшек с массажным салоном. В Турции, Египте и Албании все публичные дома забиты украинками, а первый отдел ЭсБэУ кинули на москалей, видать, других дел нет… В родном Подмосковье и то “порядка” больше: в Старинной Купавне на нижегородском шоссе болтаются девочки-“поплавки”, а над ними мамочки, состригающие ежесуточно двадцать пять процентов с выручки, и охранники на точке с твёрдым окладом по полторы тысячи рублей в сутки, и рабочий день с 14 до 21.00 и по вторникам выходной… А здесь, в таврическом люксе, работают на допотопном самосъёме, как у нас в криминальные девяностые». Гудки продолжались.
– … questa femmina puttana?..
– … un bel pezzo di ragazza!.. verys exy!.. Adjamo[18]!.. Дывiтесь, якi…
«Горячая колониальная линия, оформляем предварительный заказ евробондам на преданную юность и проданную честь. А для своих по вечерам караул у лифта: “Кофе в номер, вечером… Вечером в номер, дурень!..” И чао-какао со СПИДом и последующим хосписом…»
Наконец, трубку сняли, и ему ответил густой, бархатный женский голос:
– Да, слухаю…
«Время, время!..» Впившись глазами в циферблат часов, на котором секундная стрелка неумолимо подступила к роковой десятой ри́ске, он вымученно прозаикался насчёт покупки окорочков с истёкшим сроком годности.
– Нема бiльше… Это ты что ль, Олег?
Пришлось отозваться на имя, которое он уже давно не носил.
– У меня спаренный телефон… Выйду через сорок минут. Раздались короткие гудки.
«Смурная какая-то. Может, с полулюксом не заладилось? И где мне тогда ночевать?..»
С женщиной этой судьба свела в далёком Львове, в той безвозвратно ушедшей жизни, когда лежал в хирургии окружного военного госпиталя в одной палате с искалеченными солдатами из горячего Афганистана, которых пытался поставить на ноги с помощью чудодейственного металлоостеосинтеза легендарный львовский хирург Гзак. Её вот-вот должны были перевести
Грушевский Михаил Сергеевич (1866–1934) – идеолог государственной независимости Украины.
Слушай… этой ночью… интересует… сваха не понадобится … я этого не говорю… мне плевать!.. это шлюха?… это красивая здоровая девушка (итал.)… очень сексуальная (англ.)… пойдём (итал.).