Цесаревич и балерина: роман. Виктор Соколов
живет первый мазурист».
– Кто говорит? – спросила мать.
– Прохожие. Идут мимо нашего дома и говорят. Сам не раз слышал. Маля, думаю, никому не отдаст право быть первой…
– Папа, стоит ли целая жизнь мазурки… Пусть даже в первой паре, – ухмыльнулся Иосиф.
– Стоит, – убежденно проговорила Матильда. – Если ты лучший и это дало тебе имя и славу. Как нашему папе.
– Но это долгий и не единственный путь, – как бы про себя проговорил Иосиф.
– Иного не дано! – патетически взмахнул руками отец. – Все решается там! На сцене! Там – как пред вратами рая. Там спросится многое…
– Многое. Но не все… – загадочно проговорила Матильда.
– Главное – желание, – вступила в разговор мать.
– Мама… Благими намерениями вымощена дорога в ад. Все решается на сцене? Решается там, где решают. – Матильда метнула карту.
– Это знает любая кордебалетная: чтобы продвинуться, надо иметь связи и покровителя… И прекрасно это делается, что мы, не знаем? Фамилии назвать? – вспыхнула Юлия.
– Чем отличается кошка от собаки? – спросила Матильда. – Тем, что она сумела себя поставить… Если сама себя ценить не будешь…
– Мне решительно не нравятся эти разговоры, – вспыхнул отец. – Ты сначала закончи школу, а уж потом нам, прожившим жизнь, будешь преподносить трактаты. К слову сказать, преглупые и мало приличные. Эка удивила… Трудиться надо, в поте лица. Успех сам собой и придет.
– Само собой ничего не придет. Сам себя не похвалишь…
– Уж не собираешься ли ты заняться рекламой собственной персоны со школьной скамьи? – осторожно пошутил отец.
– Потом поздно будет, – серьезно ответила Матильда.
– Прекрасный ответ. Может, начать с вывесок и афиш, подобных тем, что на Невском проспекте мелькают на омнибусах?
– Я подумаю, папа, – холодно проговорила Матильда. – Для начала и это неплохо, но вы еще вспомните этот разговор, когда мое имя и фотографии будут впечатаны в почтовые открытки. – Матильда раскрыла карты. – Вот и карты говорят, что имя мое будут помнить и через сто, и двести лет.
– Матрешка! Ты уже бредишь своими амбициями и картами. Совсем цыганкой базарной становишься!
– А что? Сестра твоя и личиком похожа на цыганку, – усмехнулась мать в лицо разгневанной Юлии.
– Я похожа на Марину Мнишек, – угрюмо пробормотала Матильда.
– И вправду, в школе ее так называют, – кивнула головой Юлия.
– Если бы еще кто из этих дур набитых знал, кто такая Марина Мнишек, – хохотнул Иосиф и подкрутил свои щеголеватые усы.
Смелые суждения младшей сестры о балетных спектаклях и танцовщицах Юлию сильно раздражали. Ее удивляло, что Матильда со своим крохотным ростом и толстыми ногами вела себя так, будто ей не было равных. Конечно, личико у Матрешки очень красивое, да и осиная талия с пышной грудью делали свое дело, в пикантности ей не откажешь. Но то, что хорошо было бы для парижских кабаре, то, мягко говоря, не идеально для Мариинского театра.