Поиски национальной идентичности в советской и постсоветской массовой культуре. Кирилл Королев
цикличность культурной модели позволяет спрогнозировать продолжительное бытование, а затем неизбежное «выпадение» славянского метасюжета из пространства актуальных смыслов современной массовой культуры.)
В качестве «рубежного» момента эволюции русского культурного национализма в позднесоветский период П. Вайль и А. Генис выделяют 1965 год, когда было создано Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПиК) и широко праздновалось 70-летие со дня рождения С. А. Есенина. «Интерес к русским древностям эпизодически возникал и ранее… [Но в 1965 г.] на обложках популярных журналов появились монастыри; в газетах – статьи о пряниках и прялках… в стихах замелькали находки из словаря Даля… кружным путем через парижский Дом Диора возвратились женские сапоги и шубы; в ресторанах вместо профитролей подавали расстегаи…270» Да, год 1965 действительно можно назвать переломным – хотя бы потому, что в этом году появилась статья, в определенной мере программная для «неопочвенников»; речь о статье «Берегите святыню нашу!» в журнале «Молодая гвардия» за подписями скульптора С. Т. Коненкова, художника П. Д. Корина и писателя Л. М. Леонова – трех корифеев советской культуры. В этой статье необходимость оберегать «вещественные реликвии былого народного величия» мотивировалась тем, что «вокруг этих камней кристаллизуется все национальное самосознание»271. Но все же, как представляется, трансформационные процессы «национализации» культуры начались все-таки несколько ранее. Например, имевшая широкий общественный резонанс научная полемика об историзме былин, с участием В. Я. Проппа, Б. Н. Путилова и Б. А. Рыбакова, стартовала еще в середине 1950-х годов и стала публичной в начале 1960-х272. Эта полемика относительно вопроса о степени исторической достоверности былин как источников сведений по истории Руси (что есть былина – описание «исторического факта» или отражение «вековых идеалов народа»? ) получила в дальнейшем опосредованное развитие в советском историческом романе и привлекла, наряду с кинематографом («Илья Муромец» и др.), внимание массового читателя к другим образцам древнерусского эпоса помимо «Слова о полку Игореве». Первые произведения «деревенской прозы», в определенной мере возрождавшей идеологию почвенничества и тем самым побуждавшей социум задуматься о признаках «русскости», тоже стали публиковаться с середины 1950-х годов. «Велесова книга» как авторитетный для коллекивного знания свод «правдивых» сведений о русской мифологии появилась в самиздате в начале 1960-х. Что касается ВООПиК, один из наиболее активных членов общества, литературовед В. В. Кожинов уже в 1950-х вместе с единомышленниками-«славянофилами» спасал от сноса храм Симеона Столпника на Поварской улице в Москве273, а позднее вспоминал: «В 1963 году он [О. В. Волков], Петр Палиевский, Дмитрий Жуков, я и еще несколько человек решили восстановить Общество охраны
См. книжное издание:
О воззрениях участников полемики и предмете дискуссии см: