Тьма веков. Александр Свистунов
ты ничего не знаешь про этот мир, поэтому и выводы мне твои не нужны. Хочешь увидеть сына?
– Хочу… Больше всего на свете хочу!
– Тогда иди следом и помалкивай. Увязалась на мою голову!
Мария послушалась. Слёзы душили, хотелось кричать от страха и отчаяния, неизвестность угнетала: найдёт ли Туони её Лёшеньку? Покажет ли где лежат его кости, там, посреди лапландских лесов? Найдутся ли у матери силы собрать останки сына и похоронить по православному обычаю.
Марии казалось, будто они с Олави стоят на месте, а дорога сама несёт их сквозь тёмный ельник, сквозь холмы и сугробы, через заиндевелые камни. Снежная излучина нырнула под землю, повела шамана и дворянку сквозь толщи почвы, одежда цеплялась за корни, земля сыпалась за шиворот. Дорогой дождевого червя они добрались до просторного земляного грота. Здесь было тепло и пахло грибами.
Когда глаза привыкли к темноте, Мария различила коренастую фигуру верхом на троне, сделанном из огромного узловатого пня.
– Здравствуйте! – сказал некто и встал с трона. Он медленной, вальяжной походкой двинулся вниз по земляным ступеням и остановился в полушаге от Марии и Олави.
– Ах, где мои манеры, – спохватился большой человек. – Вы же не привыкли к темноте.
Он щёлкнул пальцами, и каждый корень, каждая узловатая палка, что торчали из глиняных стен, превратились в факелы. Грот наполнился тяжёлым оранжевым светом.
– Значит, за сыном пришла?
Мария молчала. Страшный чёрный человек, замотанный в грязные шкуры, ходил вокруг неё и шумно нюхал воздух.
– О, владыка Туони, – сказал Паавинен с почтением. – Дозволь я за неё говорить буду. Несчастная баба и так всего насмотрелась.
– Ну…
– Отпусти её сына из Маналы. Не место ему здесь, пускай в свой христианский ад уходит. Ты его крестила? – Олави обратился к Марии, и та закивала в ответ. – Значит вероотступник, предатель. Отпусти его душу, Туони. Я для тебя дюжину жертвенных костров разведу, всё в один день, клянусь!
– Дюжину? Дюжина это хорошо. Но только правила одни для всех: всё, что попало в Маналу в ней и останется, разве что только обмен возможен…
Мария встрепенулась, в её глазах загорелся огонёк надежды.
– Я на всё согласна, Владыка, что угодно отдам, лишь бы сын не мучился…
Туони широко улыбнулся, сверкнув острыми зубами-иглами. Длинный крючковатым пальцем он крутил завитки бороды и гадко причмокивал.
– Обмен должен быть равноценный, русская. Оленя на оленя, собаку на собаку, человека на человека…
– Забери меня, Туони! Только сына отпусти, умоляю тебя… – женщина упала на колени и зарыдала.
От возмущения у Олави перехватило дыхание: если русская обменяет себя на сына, кто же поможет его сестре вернуть ферму? Обманула… Рюсся есть рюсся, хоть в масле изжарь!
– Идёт! – Туони хлопнул в ладоши. – Мне здесь как раз