Нефертити. Мишель Моран
чтобы присоединиться к своей матери под навесом.
Караван был готов. Животные нетерпеливо переступали с ноги на ногу в душном дворике, и, казалось, сам воздух был насыщен нервным ожиданием. Лошади призывно ржали, и слуги поглаживали их морды, чтобы успокоить. Я упаковала свои растения в специально подготовленный для этой цели сундук, переложив горшки полотном, чтобы они не раскачивались и не бились друг о друга во время недолгого пути к гавани. А на корабле я достану их из сундука и расставлю так, чтобы на них падали солнечные лучи. Впрочем, растений набралось всего с дюжину. Остальные я оставила во дворце, отщипнув по нескольку листочков с каждого и уложив их в шкатулку слоновой кости с мягкой прокладкой. Листочков получилось довольно много, кроме того, в маленьких, плотно завязанных полотняных мешочках я хранила образцы самых полезных растений. Военачальник Хоремхеб провел смотр своего войска, после чего Аменхотеп преклонил колени перед отцом, прося Старшего о благословении.
– Ты будешь гордиться мною, – пообещал Аменхотеп. – Сегодня боги возрадуются.
Я увидела, как Старший повернулся к Тие, и по их глазам поняла, что оба они подумали о Тутмосе, который должен был сейчас стоять на коленях перед ними вместо Аменхотепа. Новоиспеченный фараон тоже догадался об этом и выпрямился во весь рост.
– Должно быть, вы жалеете Тутмоса, – резко прошипел он, – но именно я – тот сын, который правит Нижним Египтом. Я – тот, кого выбрали боги, а не он.
Царица Тия расправила плечи.
– Да хранят тебя боги, сын – холодно обронила она. Старший фараон только кивнул, но в глазах его не было любви.
Аменхотеп Младший бессознательно одернул тунику и, заметив, что солдаты и слуги внимательно наблюдают за этой сценой, яростно крикнул:
– Вперед!
Появилась моя камеристка и воскликнула:
– Живее в паланкин!
Я залезла внутрь. Караван двинулся в путь. Я ехала вслед за Аменхотепом и Нефертити, сидящими рядышком. Раздвинув занавески, я помахала Тие. Царица махнула мне рукой в ответ. Аменхотеп Старший, как мне показалось, выглядел торжественно-печальным. Недолгое расстояние до гавани мы проделали в клубах пыли. Блеск набегающих речных волн можно было заметить даже в щели между занавесками, защищавшими меня от солнца, и вскоре караван остановился перед впечатляющим египетским флотом, стоящим на якоре в порту. Нас высадили, и царская семья погрузилась на корабль. Поскольку теперь моя мать, отец и я сама стали также ее частью, то нам предстояло путешествовать на барке самого фараона, на мачте которого развевались золотые вымпелы. Панахеси с его семейством была предоставлена отдельная галера. Я была только рада этому – ни на одном корабле не нашлось бы места для Кии и Нефертити одновременно.
Каждая галера вмещала пятьдесят два гребца и еще двадцать пассажиров на палубе или же под нею. Внутри корабля были расположены двухкомнатные деревянные каюты, драпированные льном.
– Чтобы уберечься от жары, – пояснил отец.
– А где будут спать солдаты? – спросила