Японская кукушка, или Семь богов счастья. Татьяна Герден
протянула человечку руку, которую тут же убрала, не зная, что дальше с ней делать, потому как руку человечек не принял, а только поклонился. На этот раз пониже первого.
– Я, чай, вы по-русски говорить обучены, не в обиду вам будь сказано, просто на диво, – осторожно сказала Поликлета, разглядывая человечка.
Он не ответил и снова почтительно поклонился. «Видать, не шибко и обучен, – подумала она. – Не понимает».
– Мы тут это… задержались… приболела моя барышня, – начала неуверенно объяснять собеседнику Поликлета.
Но человек улыбался, кивал и очень внимательно следил за её губами. Да так, что ей даже стало неловко.
– Да ты, батюшка, не молчи, скажи что-нибудь. Понимаешь ли меня? – наконец не выдержала Поликлета.
Он снова кивнул и на удивление совершенно понятным русским языком сказал:
– Понимаю, – потом чуть наклонил голову набок, как бы размышляя, стоит ли переспрашивать то, что недопонял, или нет, – барысыня – это мородая девица? Борь-и-ная?
– Ну да, барышня, это девица, дочь моей знакомой, Белозёрцевой Наталии Игнатовны. Больная. Нет. Не Наталия Игнатовна, а дочка их, Светлана больная. То есть она здоровая, но приболела. Ай, да ты всё равно их не знаешь, – махнула рукой Поликлета.
«Господи, хотела ему всё разъяснить, да только запутала. Как с ним разговаривать-то?» – подумала она. Что-то было странное в облике человека, выглядевшего как местный гражданин, но говорящего по-русски. Он забавно цокал на согласных и вставлял гласные там, где их быть не должно. Впрочем, ей было не до досужих разговоров. Выяснить надо, что дальше делать-то. И главное – где у них тут церковь. Страсть как надо помолиться за здравие болящей Светланы!
– Ты это, – обратилась Поликлета к переводчику, японское имя она его сразу забыла, а русским как-то язык не поворачивался его назвать, – ты подскажи, как церковь тут найти. Чтобы, значит, Господь докторам вашим помог. Девицу вылечить.
Она перекрестилась и посмотрела наверх, помогая собеседнику лучше понять, что ей нужно. Ох, и поймёт ли?
– Восыкрысения Хуристова, – сказал Самсон Петрович и закивал.
«Эк перекрутил! И повторить боязно», – поморщилась Поликлета, а вслух сказала:
– Не Восыкрысения, а Вос-кре-сения, батюшка. Слова эти надо говорить правильно, чтоб ненароком Всевышнего не обидеть.
«Да и самого человечка бы не обидеть, – подумалось ей, – а то если разозлить, то неизвестно, чем сей разговор может кончиться», – и на всякий случай замолчала. Только б не медлил с ответом. Некогда медлить, некогда. Идти надобно.
Но Самсон Петрович ничуть не обиделся и, опустив голову, неожиданно ясно сообщил, что служит при Русской православной церкви Воскресения Христова. Так и сказал:
– Имею чести сружити при руссыкой церукви. Восы-крЕ-сения Хуристова.
На трудном для себя месте – КРЕ-сения – он сделал паузу и с опаской посмотрел на свою новоявленную учительницу, после чего выправил жуткое