Химера. Юрген Ангер
вместе со шпагой и париком. Она совсем никакая, Рене. Бледная, лупоглазая, тщедушная, и оспа ее не украсила. Зато при ней есть подруга, Юлиана фон Остфрисланд, как раз в твоем вкусе, в обхвате – вот такая, – и Казик пошире раскинул руки, – я представлю тебя ей.
– Премного благодарен, – поморщился Рене. Вошел степенный округлый Кейтель, поставил на стол поднос с кувшином имбирного лимонада и двумя стаканами. Разлил напиток по стаканам и почтительно удалился к двери. Казик тут же взял стакан и сделал несколько жадных глотков. Рене повернулся к нему, перегнувшись в талии:
– Ты как цапля на этих каблуках. Ну-ка, пройдись – как бы ты не напугал принцессу своей пластичной походкой. Тебе нужно упражняться.
Казик сделал несколько неуверенных шагов, прошелся туда-сюда перед зеркалом, – и в самом деле, выходило дергано и неуверенно – потом двинулся к окнам по какой-то ломаной траектории и, наконец, растянулся посреди комнаты, нелепо взмахнув руками. Рене спрыгнул с козетки, склонился над ним и взял его голову:
– Что с тобой? Казик?
Кейтель и Десэ появились в комнате одновременно, но Десэ успел быстрее:
– Проклятые каблуки! – Десэ снял с Казика одну туфлю, и ловко повернул в руках его ступню – так, что хрустнуло, – Так лучше?
Казик заорал и сел на полу:
– Что ты сделал, идиот? Ты что, сломал мне ногу?
– Вправил то, что было вывихнуто, – смиренно отвечал Десэ, – вашей милости стоит впредь выбирать себе каблуки пониже. Вы порвали связки, и вряд ли сможете ходить в ближайшие пару недель.
– Врешь, мерзавец, – Казик попытался встать, опираясь на Рене и на Кейтеля, и тут же рухнул обратно.
– Кейтель, вам стоит сходить за доктором – мне больной не верит, – произнес Десэ с видом оскорбленной добродетели, – я мог бы наложить вашей милости повязку и даже шину, но если меня здесь обвиняют в некомпетентности…
– Перенеси меня на диван, – зло попросил Казик. Он боялся Десэ – еще с тех пор, как тот был его гувернером. Казик знал, что отец его зависим в чем-то от этого человека, и меньше всего хотел с Десэ поссориться или его разозлить. Он уже и сам поверил, что Десэ вправил ему ногу, а вовсе не вывихнул.
– Как прикажет ваша милость, – Десэ подхватил Казика, и на пару с Кейтелем перенес его на козетку. Казик был выше, чем Рене, и у Десэ не было ни сил, ни желания в одиночку носить его на руках.
– Что же теперь делать? – в отчаянии заламывал руки гофмейстер малого двора. Казик с лубком на ноге лежал, как болван, в своей спальне, а кронпринцесса ожидала обещанного ей камер-юнкера – этим же вечером.
– Принцесса хочет камер-юнкера – принцесса получит камер-юнкера, ваша баронская милость, – невозмутимо проговорил Десэ, кружевным платком стряхивая пудру с плеч своего нанимателя, – Слава богу, у вас их два.
– Что ты, Рене ребенок, – отмахнулся безутешный гофмейстер, – было бы ему хотя бы двадцать…
– Дайте мне взглянуть на его метрики, – попросил Десэ, – возможно, я вашу милость утешу.
– Вот,