Хелицеры. Александр Паринов
я могу без раздражения общаться с людьми.
Но нынешнее состояние предстоит усугубить. Нужно передать Рутею свою работу. Забираюсь в кресло с ногами и начинаю предвкушать поездку. Машину вызывать не вариант. Водители почему-то считают, что я изнемогаю от дефицита общения, и стремятся меня от этого вылечить. Общественный транспорт ещё более страшное место. Потягиваюсь и, к огромному сожалению, замечаю, что конечности начинают тихонько ныть. В мозгу возникает, на первый взгляд, отличная идея – заслонить боль отвращением.
***
В подобном даже есть своя прелесть. Это настолько отвратительно, что здесь явно присутствует некий мазохистский подтекст с моей стороны. Размышляю о том, что именно из моего бессознательного заставило меня поехать на трамвае, пытаясь отвлечься от вакханалии вокруг. По бокам располагаются спорящие друг с другом предсмертные особи, кричащие детёныши, источающие сбивающую с мыслей вонь самцы, самки, маскирующие свой естественный запах такими же оглушающими сознание простейшими химическими веществами.
Совокупность объединяет, но там все элементы объединены в согласии. Людей же чаще всего объединяет нужда или иллюзии. Может быть, из-за осознания этого так неприятно находиться рядом с ними. Я вижу, как они пытаются создать подобие Совокупности повсюду. Государство, семья, круг друзей, коллеги. Иногда они подбираются к концепции Совокупности вплотную, и от этого в моих глазах становятся ещё отвратительнее. Такой вот эффект, подобный эффекту «зловещей долины». И это осознание подводит к различным ересям.
Элементы Совокупности не обладают свободой воли в полном смысле слова. Но это и не нужно. Всё равно, что давать каждой клетке тела возможность решать судьбу всего организма. Тем не менее такая парадигма развития не работает, когда для выполнения задачи необходима автономия. Поэтому я, Рутей и другие автономные единицы осознаём себя и обладаем разумом. Наше свободомыслие – опасность, на которую Совокупность готова пойти, чтобы развиваться.
В отрыве от направляющего гласа сознание преображается. Я не чувствую изменений от общения с людьми, потому что стараюсь не общаться с ними лишний раз. Но меня меняют продукты их жизнедеятельности – наука, культура, искусство.
И глядя на эту убогую пантомиму на Совокупность, поневоле задумываешься, а так ли хорош оригинал?
Когда я выхожу из трамвая и сливаюсь со стремительным человеческим потоком, то почти начинаю понимать этих странных существ. Не замечая отдельных элементов, я вижу лишь систему и в своём непрекращающимся движении, она как будто имеет смысл, некую конечную цель. Человечество не замечает чужеродного элемента внутри себя. Чувствую себя вирусом, перемещающимся в кровяном потоке среди эритроцитов, тромбоцитов и других крошечных частичек, значение которых по отдельности ничтожно, а вместе они складываются в чётко отлаженный механизм. Это гипнотизирует и успокаивает.
Офис, который арендует Рутей,