Черный свет. Ирина Сергеевна Родионова
отпустила свою душу на волю.
…В пустой кухне свистел чайник, вода в нем бурлила и оседала влагой на стенках, выпариваясь, грозя закоптить все вокруг чадом. Обиженный цветок беззвучно умирал на холодном полу. Влагой ветер трепал полупрозрачную занавеску, заставляя ее виться, как белому флагу.
Флагу капитуляции. Флагу, признающему, что жизнь победила.
Что жизнь вытравила из нее все, что только можно было вытравить.
Глава 2
Согревающая льдом
Будильник простужено замолк, погружаясь в сонную предрассветную зимнюю дрему, и маленькая Оленька позволила себе тоже закрыть глазки, нежась под пухом тяжелого одеяла. Впереди ее ждал длинный и ответственный день, ведь читать стихотворение о маленьком щенке доверили лишь ей, и она, беспрестанно дергающая усталую после работы маму, бродящая за ней хвостиком по квартире, сжимающая тонкую книжку с цветными страничками, смотрела грустным и умоляющим взглядом. В итоге мама сдалась и вот теперь Оленька, лежащая на самой мягкой в мире подушке в самой теплой в мире постели думает о том, с каким трепетом и дрожью в голосе будет декламировать грустные строчки…
Девочка резко села на кровати, позволив прохладному утреннему воздуху скользнуть по спине, облаченной в тонкую ночную рубашку, и протерла заспанные глаза. Нет, спать никак нельзя, ведь тогда она запросто может опоздать, а кто тогда расскажет о лопоухом Шарике, которого выбросили из дома?
Крепкие и жаркие объятия пухового одеяла никак не хотели выпускать из своего плена, но девочка преодолела соблазн рухнуть в мягкость и уют и встала с кровати. Босые ноги обожгло холодом, и она первым делом бегом бросилась в родительскую комнату, где на кресле ее уже поджидали теплый халатик, вязаные носки и колготки в смешных утятах. Глядя на них и морщась, девочка подумала о том, что следовало бы напомнить маме – она уже не маленькая. Оленька – ученица второго класса, и не престало ей носить колготки с легкомысленными утятками и котятками.
Сегодня ей хотелось выглядеть по-особенному волшебно.
На кухне было жарко – стекло запотело от пара из чайника, и родительских теней, мечущихся в танце извечной ссоры, было почти не видно. Девочка постеснялась заходить к ним, заслышав приглушенные, но яростные крики, и, громко прочищая горло хрипловатым кашлем, гордо удалилась в ванную комнату, чистить зубки.
В ванной было темно – тусклый свет электрической лампочки едва согревал искусственным светом холодный фаянс белоснежного унитаза и глубокой ледяной ванной, в которой сейчас не было и ни намека на горячую воду. Оленька, в который уже раз, между прочим, замерла перед огромной, густо перепачканной в мыльных разводах полкой с вереницей кремов, скрабов, масок, мечтательно задумываясь о том, что однажды и она станет обладательницей такого богатства. Осталось только вырасти «достойным человеком», и можно будет покупать любые баночки и бутылочки, какие только ее душа пожелает.
Скорее