Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2. Николай Федорович Дубровин
rel="nofollow" href="#n_133" type="note">[133], – сатанину внуку, дьявольскому сыну! Прескверное ваше увещание здесь получено, за что вас, яко всескверного общему покой ненавистника, благодарим. Да и сколько ты себя, по демству сатанину [sic], ни ухищрял, однако власть Божию не перемудрил. Ведай, мошенник, да и по всему тебе, бестии, знать должно, сколько ты ни пробовал своего всескверного счастия, служишь единому твоему отцу-сатане. Разумей, хотя ты по действу сатаниному во многих местах капканы расставил, однако ваши труды остаются вотще, а на тебя здесь хотя Варавиных не станет петель, а мы у мордвина хотя гривну дадим, да на тебя веревку свить можем.
Не сумневайся ты: наш всемилостивейший монарх, аки орел поднебесный, во всех армиях на один день [одновременно] бывает и с нами всегда присутствует, дабы мы вам советовали, оставя свое зловредие, прийти к нашему чадолюбивому отцу и всемилостивейшему монарху. Егда придешь в покорение, сколько бы твоих озлоблений ни было, не только во всех извинениях всемилостивейше прощает, да и сверх того вас прежнего достоинства не лишает, а здесь не безызвестно, что вы и мертвечину в честь кушаете.
Итако объявя вам сие, да пребудем по склонности вашей ко услугам готовы».
Отправив это письмо, Пугачев объявил войску, что, будучи в Яицком городке, он женился на казачьей дочери Устинье Петровне и приказал всем признавать и почитать ее за царицу. Старики призадумались, и женитьба эта наводила многих на сомнение в личности Пугачева. Его стали подозревать в самозванстве, но, «бояся виселицы, не смел ни один человек явно того говорить»[134].
– Государи на простых никогда не женятся, – шептались берденцы между собою, – а всегда берут за себя из иных государств царскую или королевскую дочь. Так и ему, по примеру сему, такую же взять надлежало по завладении уже государством.
– Положим, – говорили другие, – что царь волен: какую захочет, такую и возьмет, но он имеет жену, которая здравствует, а закон запрещает жениться от живой жены.
Как ни объясняли этот поступок, все выходило неладно, и женитьба Пугачева не одобрялась большинством. «С сего самого времени, – показывал Тимофей Мясников, – пропала у многих охота ревностно и усердно ему служить, и заключали, что со временем из сего выйдет что-нибудь худое, а хорошего не будет».
Так и вышло: над берденцами давно уже собирались тучи и гром готов был разразиться.
Еще в бытность Пугачева в Яицком городке было получено известие о приближении отрядов князя Голицына и генерала Мансурова, но так как они были далеко, то Пугачев ограничился приказанием наблюдать за ними и доносить ему об их движении. Движение это происходило по двум направлениям: по новомосковской дороге двигался отряд князя Голицына, а по Самарской линии шел генерал-майор Мансуров, с четырьмя легкими полевыми командами и двумя эскадронами бахмутских гусар. Глубокие снега и совершенное бездорожье затрудняли движение. Проходя через пригород Алексеевск, Мочинскую татарскую слободу и Красносамарскую крепость, Мансуров приводил жителей к присяге,
Показания Ивана Творогова, Тимофея Падурова и Максима Горшкова // Гос. архив, VI, д. № 505 и 506.