Грозный – Василий Блаженный. Истина-весть. Людмила Дегтярь
но не долго.
Добротное приданное женушки не обратилось в доход, в прибыток, а быстро улетучилось, проскользнув незаметно меж щегольскими пальцами Василия как песок, не задержавшись ни на кроху. Спохватился, ахнул, да поздно! Жизнь оскудела. Дарье Алексеевне были срочно урезаны расходы. И посему время от времени между супругами вспыхивали мелкие ссоры, не доходя до большого разлада.
И ноне забудоражило женушку, подмывавшую с прошлого вечера на очередной скандал. Приметив то, Василий Васильевич метнулся поискать занятие по душе, чтобы не распалять себе душу. Нашел. Кстати доставили заказанные им наконечники. А тут и началось!
Дарья Алексеевна вдруг открыла с шумом массивный сундук и обратилась к своим нарядам, требуя от мужа обновок.
Жена Василия Васильевича – дородная миловидная словенка, была возрастом младше него. Ее лицу придавала благородность коса, уложенная на голове веночком, чуть прикрытая нынче легким капором. Женщина не отличалась большим умом, но была бойкой и общительной молодицей и считалась в своем кругу хорошенькой. Зная свою привлекательность, Дарья Алексеевна, можно сказать, верховодила мужем. Однако Василий, занятый нынче своими мыслями, не вслушивался в ее причитания.
– Хм! Куда гожа сия юбка?! Разве обвязывать кадушку с квашней, не более!
Кидь! Синяя новесенькая юбка из чистой шерсти с рюшами отлетела в сторону и надулась парашютом: хлоп! Хлоп!
– И ета от девичества! – пыхнула Даша и зеленая кашемировая юбка, почти не ношеная, тут же выпорхнула из рук.
– Рыжий, не лезь под руку! Брысь! – недовольничая, Василий шугнул кота.
– Ох-ох! Стыдобище, а не сарафан! – продолжилась ревизия вещей. Пару раз одеванный сарафан из дорогой бархатной ткани улетел следом за юбкой.
– А-а-а… В зевоту клонит… С чего бы ето? – раззевался Василий.
– Все до одной одежки давнишние! – молодица метала добротные наряды из сундука.
– Эх-ма! Когда погода устоится? – посетовал муж, ни единой клеткой нерва не реагируя на претензии жены.
– Вась! Ты взгляни! Взгляни! – позвала Даша, пытаясь оторвать мужа от его занятий. Однако не последовало никакой реакции.
– А-а-а-а… Так и тянет рот на зевоту… Поди, на непогоду…
– Ох, ох, ох! А ся кофтенка мне вовсе не личит! Ха-ха! Ета юбка вообще маменькина, – звонко увещала Даша. – О! А сей сарафан уж и не помню, с каких годов!
Добротные одежки, вихляясь пестрыми птицами, разлетались по всей горнице. Сама же Даша была в простом сарафане и льняной вышитой рубахе с подкаченными рукавами, оголившими красивые справные руки.
«О-о-ох, баба! До чего же ты несносна, – кипел в душе Василий, не проявляя внешнего недовольства. – Доняла уж, доняла! Так и норовит до нутра достать!»
Умостившись на лавке, позевывая, Шуйский сосредоточенно пересматривал наконечники и аккуратно укладывал стрелы в колчан,