Грозный – Василий Блаженный. Истина-весть. Людмила Дегтярь
брата Ивана! Того и гляди, его дети начнут шастать по нашим горницам да шнырять по моим сундукам! – визжала она, потрясывая перед Василием своей рубахой. – Где твои земли?! Где хутора?! – истерично вопила Дарья Алексеевна.
– Хм! Тебе тута мало места? – огрызнулся Шуйский.
– Мало! Я жалаю жить в своем терему и в своем поместье! – заявила она категорично. – Я дочь знатного боярина и привыкла к состоятельности и самостоятельности! – подчеркнула Даша горделиво. – Сказывай, где земли? Или вы с братом раздали все добро на милостыню? Так должны держать передо мной ответ!
Василий резко громыхнул кулаком по столу, раскидав стрелы. Неожиданный грохот испугал кота. Рыжий, смешно выгнув спину, дико подскочил и умчался в другую светелку.
– Молчи!! – возопил Шуйский. – Сказал, Дарья, не лезь!! Ишь, какой верх взяла! Наседает да наседает!! Гуторю, не твое бабье дело! Не суйся! – строго прикрикнул Василий на супругу.
Не ожидая грубого отпора мужа, Дарья Алексеевна растерялась. Осев на лавку, захлебнулась от слез. Торопливо выхватив из рукава расшитый платок, принялась вытирать слезы, брызнувшие из глаз.
Василий Шуйский, взглянув на жену, присмирел. Помолчал. Смутившись, поднялся, подошел, потоптался подле Дарьи, неловко коснулся ее головы, сконфуженно проронил:
– Даша… Ты ето… перестань, – он неловко заморгал глазами. – Не знаю, как… сорвался. Тако ты сама начала: где да где!?
– Са… ма… – умывалась Дарья слезами. – И почему я не должна сего знать? – все еще плача, причитала она. – Ведь голехонькие сидим! Стыдно кому сознаться! Разве я не права? Только и считается, что ханского рода, а сами чуть ли не с протянутой рукой готовы побираться по миру!
– Права, – тяжело вздохнул Василий Васильевич и отправился на место.
– Сказывай, Вася! Куда подевались земли ханов Шуйских? – вновь привязалась она к мужу. – Мы ужо, как старцы дошли до крайности!
Василий Шуйский сморщился и заерзался, словно его куснули за больную мозоль. Ему не хотелось выставлять себя перед женой обделенным дедом и обезземеленным. Однако мельком взглянув на настропаленную Дарью, понял: от ответа не уйти и вяло промямлил:
– Како сказывать? Уж тако вышло… – нехотя обронил он.
– Не молчи! – с надрывом вырвалось у Дарьи. – Что случилось?! Гуторь! Или тебя за язык нужно тянуть?!
– То и случилось! – словно вскрывая наболевший нарыв, вдруг выплеснул он, не сдержавшись. – Все дедовы земли у тетушки Лукерьи!
Дарья Алексеевна, вытерев глаза и нос, недоуменно взвизгнула:
– Хм! Чего ж вы племянники-недотепы попали впросак?!
– А то спрашивали нас! – на нерве рубанул он. – Все у тетки! Все добро у Лукерьи!
– Отчего это, Васенька?
Шуйский неохотно махнул рукой.
– Сами не ведаем. Как в насмешку, – морщась, огорченно бросил он. – Дед прежде всякораз толковал, что поделит земли поровну меж моим батюшкой Василием и тетушкой Лукерьей. Вотчина