Грозный – Василий Блаженный. Истина-весть. Людмила Дегтярь
коль у Лукерьи нет больше родни, вы с братом Иваном остаетесь наследниками! – обретя надежду, поспешно выпалила Дарья Алексеевна.
– Похоже, тако, – неопределенно хмыкнул Василий Васильевич.
Дарья Алексеевна, ласково улыбнувшись мужу, живо поднялась. И окинув взглядом разбросанные по горнице наряды, почти пропела:
– Ой, Васенька, что се нашло на меня, сама не ведаю! – непринужденно всплеснула Даша руками. – И чего ето я разбушевалась?! Можно подумать, не в чем стать перед мужем! Тута хватит нарядов и для дочек, и для внучек! – радостно сообщила она, метнувшись к тряпкам. Однако приостановилась.
– Вася, судачат: бабий ум короткий! Однако выслушай, худого не посоветую, – молодица скорым шагом подошла, присела на лавку, да сама стала, лаская, поглаживать муженька по плечу. – Васенька, голубчик, коль тетушка живет одна, поди, ей скучно. – ласково защебетала Даша. – Кто утешит, кто скрасит старость? Пожилому человеку дорого внимание и забота!
– Нашла о чем баять! – отпрянул Василий. – Как подойду? С каким лицом покажусь? Батюшка гуторил: Лукерья наказывала не пущать нас на порог и дорогу заказала Шуйским наведываться до нее!
– О-о-о-х! Страсти какие! Забудь, Васенька! Ты-то не обижал тетушку! Какой с тебя спрос? Стань лисичкой, подлащись до Лукерьи, задобри ее. Авось и забудет старые обиды! Чует мое сердце, у тебя все сладится!
Василий Шуйский с удивлением взглянул на Дарью Алексеевну, словно увидел ее впервые.
– Эко, завела… – проронил он неуверенно.
– Любое сердце отходчиво на добро, – увещала Дарья. – Уж, кому-кому, а мне ведомо: ты горазд молвить теплое словцо!
– Дарья, нашла с чем сравнить! С бабами ладить – простецкое дело! А растопить тетушкину ледяную глыбу – се мне не по плечу!
– По плечу! По плечу! – пустилась молодица в уговоры. Видя неуверенность мужа, распалилась сама: – Вася, коль надо, я поеду с тобой. В ножки кинусь! Поди, спина не переломится!
Василий тяжело выдохнул скопившуюся в груди тяжесть, пытаясь нащупать в своей душе зацепку на примирение с тетушкой, однако одернул прыть жены:
– Погоди, Дарья, не суетись…
– Ну-те, увалень! Васенька, не медли! – ласково щебетала Даша, нетерпеливо теребя рукав мужа.
– Хм… Раскинуть нужно мозгами, – неуверенно протянул он, вдруг принявшись отстукивать какой-то марш по столу.
– Ах, ты! Как же неповоротлив! Помолись у иконки да сразу и езжай! – прилипла Даша к нему, как банный лист. – Вот и все «раздумье»! Бог управит!
В душе Шуйского промелькнула слабая искорка надежды, и он ухватился за нее как за прочный канат, перебираясь в обнадеживающую лагуну.
– Дело баешь, сударыня, – благодарно улыбнулся Шуйский.
– Вот и езжай с Богом! Утряси ваши дела!
– Утрясу… погодя, – вдруг смутившись, недовольно изрек Василий Васильевич. – Иди, иди, займись делами!
Проясив тайну семейных неурядиц,