Фельдмаршал в бубенцах. Нина Ягольницер
не пытаясь освободиться. Слегка сбитый с толку, Пеппо ослабил хватку, но незадачливый карманник отчего-то все не отнимал руки, словно не понимая, что сейчас без труда можно удрать. «Первый раз промышлять пошел, не иначе», – подумал тетивщик и опустился на одно колено, слыша, что теперь плач раздается напротив его лица – пытавшемуся его обокрасть бедолаге было не больше восьми лет…
– Ну, будет тебе разливаться, – строго промолвил Пеппо, – не бью же, патрульных не зову, чего убиваешься?
Малыш, еще больше напуганный этой отповедью, вмиг затих, заполошно всхлипывая и шмыгая носом.
– П… ростите, господин, – гнусаво от плача пробормотал он, и Пеппо удивленно вскинул брови. Он знал этот голос.
– Тебе чего неймется, неслух? Ты же в траттории прислуживаешь, где я живу, верно? Неужели не хватает? Тебе же не жену c детворой кормить.
Через несколько секунд молчания ребенок сокрушенно вздохнул, снова всхлипнув:
– Узнали… Я-то думал… я думал… – голос мальчика дрогнул, и Пеппо понял, что маленький слуга готов снова разреветься.
– Ты погоди плакать, тебя как зовут? – проговорил он уже совсем мирно.
– Алонсо, – нерешительно ответил мальчик и вдруг истошно заголосил, – не рассказывайте дядюшке, господин! Не рассказывайте, Христом вас заклинаю! Выгонит он меня! Да еще матери расскажет, сраму-то!!!
– Не шуми. Глядишь, подумают, я тебя топить собрался, – покачал головой тетивщик, – а дядюшке не стану доносить, ежели ты мне сейчас честно скажешь, зачем в воров играть затеял, и что за дурак тебя подучил.
Алонсо шмыгнул носом:
– Так матушка-то у меня на сносях. Слаба очень, работать почти не может, а отца где-то кондотьер гоняет, в наемниках он. Я у дядюшки в услужении, господа военные монет пять, бывает, в день сунут, так и крутимся. Да мало… Матушке питаться надо хорошо, повитуха сказала, а то дитя хворое народится. Ну я и подумал… я подумал… Вы вчера эвон, четыре листа бумаги извели, при деньгах, стало быть. А у меня приятели в квартале есть… ну, не думайте, они не какие-то там… так, просто, рассказали того да другого… Я за вами от траттории шел. Подумал… ну…
Ребенок запнулся и замолчал, учащенно дыша.
– Ясно, – усмехнулся Пеппо, – только ты, брат, запомни – никогда слепого обокрасть не пытайся. Нам ворон считать нельзя, мы всегда настороже. Если уж совсем нужда приперла – выбирай подвыпивших селян, которые вокруг рынков с подводами трутся. Эти головой вертят – с них штаны снимешь, а они и не приметят.
Алонсо от неожиданности икнул, а тетивщик рассмеялся и потрепал малыша по взъерошенным жестким волосам:
– Жизнь длинная, брат, кто знает, какие уменья пригодятся. Только лучше, чтоб не понадобились тебе мои советы. Да не дрожи ты. Не буду я на тебя кляузничать. А еще, – тут Пеппо сделал паузу, слыша, как ребенок взволнованно затаил дыхание, – ты же рассчитывал, что поживишься