Закатные гарики. Вечерний звон (сборник). Игорь Губерман

      Небо медлит,

      если даже благосклонно,

      и не надо ждать от засухи дождя,

      справедливость

      торжествует неуклонно,

      просто пару поколений погодя.

      Всегда одним и тем же знаменит:

      плетя с евреем рядом жизни кружево,

      еврея не любил антисемит

      сильнее,

      чем еврей того заслуживал.

      Да, уже мы скоро все там

      соберемся, милый мой,

      интересно только – светом

      или гнилостью и тьмой?

      Грустно щиплет все живое

      личную струну,

      даже ночью каждый воет

      на свою луну.

      Душа, устремляясь в гастроль

      к родившейся плоти намеченной,

      порой попадает на роль,

      где стать суждено искалеченной.

      Прикинутого фраера типаж

      повсюду украшает наш пейзаж,

      он даже если только в неглиже,

      то яйца у него – от Фаберже.

      Дешевыми дымили папиросами,

      Вольтерами себя не объявляли,

      но в женщине с культурными запросами

      немедля и легко их утоляли.

      Среди всемирного банкротства

      любых высоких слов и фраз

      родство душевного сиротства

      любовью связывает нас.

      Коварство, вероломство и корысть

      игру свою ловчат настолько точно,

      что глотку нынче могут перегрызть

      без боли, анонимно и заочно.

      Разум по ночам —

      в коротком отпуске,

      именно отсюда наши отпрыски,

      и текут потоки малолеток —

      следствие непринятых таблеток.

      Попавши в сочетание случайное,

      слова имеют свойство обрести

      внезапное согласное звучание

      у смысла в собирающей горсти.

      Во мне видна уже до дна

      ума канистра;

      не бойся старости, она

      проходит быстро.

      Когда к какой-нибудь давалке

      я устремляю взор непраздный,

      эфир, ласкающий фиалки,

      в тот миг меня грубей гораздо.

      Ни в чем и никому не подражатель,

      не сын и не питомец горних высей,

      по духу я скорее содержатель

      притона беглых слов

      и блудных мыслей.

      Сноровка ослабла,

      похвастаться нечем,

      я выпить могу

      очень мало за вечер,

      и тяжко настолько

      в душе с бодуна,

      как будто я на хуй

      послал колдуна.

      Блаженны те, кто не галдя,

      но собственным трудом

      из ветра, света и дождя

      себе возводят дом.

      Ткань жизни сожжена почти дотла,

      в душе и на гортани —

      привкус терпкий,

      уже меня великие дела

      не ждут,

      а если ждут, пускай потерпят.

      У мудрых дев – поплоше лица

      и вся фигуристость