Я буду помнить. Ксения Нихельман
ту, где Женька на Брижит Бардо похожа, очень загадочная фотография вышла. А взрослый Ванечка был запечатлен только на одной-единственной фотографии – где он у речки, но взгляд у него пристальный и пронизывающий насквозь.
Неделю назад учительница рассказывала всему классу одну историю. Вернее, сюжет одного очень старого фильма. Милена любила слушать такие истории, бабушка Зоя не слишком-то умела увлечь рассказами – по обыкновению она говорила просто правдиво, так, как есть на самом деле. И от большинства ее рассказов у Милены оставался горький осадок на душе и желание расплакаться. А вот учительница, Анна Ильинична, говорила сердечно, переливисто, изображая разным голосом всех персонажей. Право слово, будто спектакль настоящий! Она вышла на середину школьного кабинета и от лица мужчины негромким голосом рассказывала о войне, о том, как однажды один человек потерял семью, и жену, и сына, как он страдал, и ему больше не хотелось жить. Не хотелось жить до тех пор, пока в один ясный день он не повстречал маленького мальчика – сироту, чья семья тоже погибла на войне. «Папка, ты мой папка!» – закричала учительница, изображая мальчика, обнимая руками саму себя. Да, да, да, я твой папка! – и они кинулись друг другу навстречу. Детские ручки обвились вокруг сильной мужской шеи…
Класс слушал молча, а Милена вдруг разрыдалась. Да так сильно, что слезы покатились градом по ее щекам против воли. Анна Ильинична испугалась, и, схватив Милену в охапку, они помчались через все улочки к ней домой. Всю дорогу Милена билась в истерике, не обращая внимания на камни и дорожные впадины под ногами, и даже не заметила, как учительница вручила ее бабушке Зое. Потом она весь долгий вечер, скрючившись, лежала на кровати, в груди отдавались гулкие и тяжелые всхлипы, а голова разрывалась на куски от боли. Да что там голова – ее жизнь разлеталась в куски, а бабушка Зоя лишь сказала, что это все сучья жизнь и придется привыкать.
Когда одноклассники вернули ей фотографии, она спрятала их за пазуху. И для надежности весь последний урок держала на них ладонь, из-за чего Анна Ильинична пару раз спросила, не болит ли у нее чего-нибудь? Она только покачала головой. Главное – вернуться домой и вернуть фотографии на прежнее место, дабы бабушка не догадалась.
Домой она возвращалась одна, без школьных подружек. Такое часто случалось, что на несколько дней женская дружба рушилась. Сначала Милена шла с подругой по одну сторону дороги, а третья подружка по другую в гордом одиночестве и на грани слез, на следующий день они менялись. Дружба втроем – так себе занятие, непрочное и недолговечное. Она шла по дороге к дому, по которой привыкла ходить с тех самых пор, как вообще научилась ходить. Оставалось совсем чуть-чуть… Вот дом Ольги с Иваном, а через несколько домов ее дом, скрытый яблонями. Сейчас он не серебрится вдали. Запах беды растекается маслом по воздуху, он плотно забивает ноздри. Милена ощущает