Обручник. Книга третья. Изгой. Евгений Кулькин
по нескольким причинам.
– Ну как звучит хотя бы одна из них? – поинтересовался Сталина.
– Как это ни горько сознавать, но в любом случае тень упадет на власть. Сперва за то, что пять лет скрывала. Потом за то, что решила с кем-то расправиться.
Он подумал и добавил:
– Но главное, при этом исчезнет тайна. То самое, что опекает всякую славу!
И Сталин раздумал ставить точку в этой истории.
А когда за поэтом закрылась дверь, ему позвонили.
– У нас утрата, – сказали.
– Какая? – почти бесстрастно поинтересовался он.
– Только что покончил самоубийством Владимир Маяковский.
И Сталин чуть не сказал: «Туда ему и дорога». Потому как считал самоубийц предателями.
РЮТИН МАРТЕМЬЯН НИКИТИЧ. Родился в 1890 году, член РСДРП с 1914 года. В 1917 году – председатель Совета в Харбине, в 1918–1919 годах – командовал войсками Иркутского военного округа. В 1920–1921 годах – председатель президиума Иркутского губкома ВКП (б). В 1924-1925 года – ответственный секретарь Дагестанского обкома партии.
В 1925–1928 годах – на партийной работе в Москве. В 1929–1930 годах – заместитель ответственного секретаря газеты «Красная звезда». В 1927–1930 годах – кандидат в члены ЦК партии.
3
Рыков рассеянно смотрел в окно, за которым шел дождь.
За своей спиной он не столько слышал, сколько ощущал сталинское дыханье. Доводы иссякли. Слова потеряли смысл. Между ними маятником раскачивалась накаленная спором пустота.
– Ссылаясь на тринадцатый год, – глухо начал Сталин, – вы забываете одно немаловажное обстоятельство.
– Какое же? – охотно отозвался Алексей Иванович.
– Тогда крестьянин находился в ярме у помещика.
– Ну и что?
– У него не было выбора, где работать и как.
– Интересно.
– Скорее, поучительно. Мы дали землю. Пытаемся снабдить машинами. Только кормите нас.
– А почему они это должны делать? Купите у них хлеб по цене, которую они установили.
Сталин нервно заходил по кабинету.
То ли половицы, то ли сапоги чуть подскрипывали.
– Мы – ! – В разрядку произнес Сталин. – И поскольку «дар» в этом созвучии имеется, мы его сделали.
– Какой же?
– Снабдили землей.
– Вот это уже точнее – «снабдили». А им надо было отдать ее безвозмездно и без всяких условий. Как завоеванную ими же.
Рыков чуть подумал и добавил:
– И вовсе не НЭП развратил крестьян.
– А что же?
– Топорная аграрная политика.
Сталин резко остановился спиной к тому окну, в которое только что глядел Рыков. Но не сумел полностью закрыть его собой. Поэтому виделся стебельком, пытающимся хоть ничтожеством, но явить себя миру. И взор Николая Ивановича все был брошен туда же, за окно, за каким разлаписто реализовывал себя дождь.
И глаза его с каждым словом леденели. Леденели, но – жгли.
И Сталин это не только видел, сколько чувствовал.
– Страну не обязаны кормить все те, кто в ней живет, – чуть назидательно произнес Рыков. Сталин молчал.
Ассоциативно