Обручник. Книга третья. Изгой. Евгений Кулькин

Обручник. Книга третья. Изгой - Евгений Кулькин


Скачать книгу
так и будет дождить? – поинтересовался Сталин.

      – Дань осени, – ответил Берия.

      – И насколько может затянуться эта «дань»?

      – Минут на десять, – ответил Берия. – Самое многое на полчаса.

      Берия кинул пробный шар – заговорил по-грузински.

      Сталин – как-то подходя – воспринял это как должное, чем и воодушевил Лаврентия.

      – Ну как Европа? – вдруг последовал вопрос, которого Берия не ожидал.

      – Гниет, но процветает.

      Ответ не из оригинальных.

      Так он ответил Генриху Ягоде, когда вернулся из Парижа.

      – Что гниет, – назидательно начал Сталин, – это хорошо. А вот что процветает, – это ваш недогляд.

      Берия чуть дернулся в коленках.

      Так он означал свою готовность на дерзость.

      Но этого не понадобилось, потому что Сталин сказал:

      – Мы ничего не собираемся разрушать. А просто не будем давать строить.

      Пенсне Берии закричало:

      «Каким образом?»

      А глаза за их стеклами, осуществив переморг, согласились, что так оно и будет. Причем не менее как безусловно.

      – Меня обвиняют, – сказал Сталин, – что я огруз.

      – Может, огрузинился? – подсказал Берия по-русски, поскольку Сталин вдруг отринул свой родной язык.

      «К чему бы это? – подумал Берия.

      А Сталин сказал:

      – Люди, как правило, тогда осознают свою неправоту, когда поправить уже ничего невозможно.

      И это было произнесено по-грузински.

      Ответ же на письмо Надежды, как всегда, размашисто прост:

      «Татька!

      28-го августа послал тебе письмо по адресу: «Кремль, Н. С. Аллилуевой». Послал по аэропочте. Получила? Как приехала, как твои дела в Промакадемии, что нового, – напиши.

      Я успел уже принять две ванны. Думаю, принять ванн 10. Погода хорошая. Я теперь только начинаю чувствовать громадную разницу между Нальчиком и Сочи в пользу Сочи. Думаю серьезно поправиться.

      Пиши что-нибудь о ребятах.

      Целую.

      Твой Иосиф».

      Нет, негоже, если бы она его звала, скажем, Еськой. Что-то в этом было бы иудейское. А «Иосиф» – это как-то без подвоха, что ли.

      – А в деревне сейчас война.

      Это – через раскрытое окно – слышит опять он голос садовника, безостановочно что-то стригущего и обрезающего.

      Только сейчас он говорит не с кустами, как давеча, а с Лаврентием Берией, кажется, нынче играющего роль дьявола, поскольку явился во всем черном.

      Что он ответил садовнику, Сталин не услышал. Зато явственно долетела еще одна фраза, сказанная холителем деревьев:

      – Каждый должен переболеть чувством вины перед народом.

      У Сталина надломилась бровь.

      Оратор, кажется, влез в дебри недозволенного. И это, видимо, понял Берия. Потому как поспешно отвел его от окна.

      Насколько далеко, можно было догадываться, поскольку больше лязга ножниц тут не наблюдалось.

      Сталин даже как-то хотел поинтересоваться, куда исчез садовник, да потом раздумал. Ибо ему не все равно ли. Ну одним говоруном стало меньше. Кстати, откровенные болтуны


Скачать книгу