Полоса отчуждения. Евгений Кулькин
А что такое штраф? Фу – и нету.
– Зато пересдача не грозит, – не согласился Максим.
– Да вот как раз и зря. Столько сейчас художников на дороге развелось, аж шкура от тела отстает.
Он помолчал немного и подытожил свою байку:
– Она, мелкая сошка, и сейчас больше верховодит, чем крупняк. Так что давай не забывать ей при случае кланяться в пояс или чуть ниже.
С этими словами он вышел, а Максим повторил:
– Главный на дороге не тот, кто при звездах, а кто при свистке.
36
Долго Максима не угнетало однообразие его жизни.
Темная, совсем не безоглядная ночь с раздельным спаньем с женой и – работа.
Сперва он даже свое таксовство не считал за приличный труд.
А потом, когда стал порядком уставать, даже такие тирады себе позволял:
– Тут наишачишься за день!
Вера же при этом говорила:
– Ты же их не на себе везешь.
Имела она в виду, конечно, пассажиров.
Когда же он, минуя поздние часы дня, возвращался домой пораньше, то его раздражала забава жены: она постоянно возилась с никому не нужными радиоприемниками и магнитофонами.
Иногда в поле ее заботы попадали и фотоаппараты, и даже видеокамеры.
Попутно Вера ездила к одной одинокой старушке, которая за пригляд за ней грозилась отписать бескорыстно свою квартиру.
Эту бабушку Максим видел только один раз.
Зачем-то приспичило ей поехать на Лысую гору.
Так он тогда и не узнал, что там ей надо было.
Вытрехлась она из машины возле какого-то одинокого дерева.
Постояла там несколько минут и возвернулась к нему в машину.
И, главное, ни слова при этом не сказала.
Только уже дома, где ее встретила Вера, произнесла:
– Вербушка там китушится в начале зимы.
Что такое «китушится», Максим не понял.
А Вера подхватила:
– Я слышала, что такое там происходит каждый год.
Часто Вера оставалась у бабушки ночевать.
Но это как раз в ту пору, когда он работал с вечера до утра.
Эти часы отличались, как правило, скучным однообразием.
В полночь обычно разъезжались подвыпившие старички и сходные с ними женщины.
Потом наступала очередь молодых.
То один опоражнивали они клуб, то другой.
А уже под самое утро устремлялись по домам игроки казино.
Нынче Вера в слезах встретила Максима.
– Не хотела звонить тебе, – сказала, – пока сама не наревусь.
Он приготовился услышать что-то аховое.
А свершилось ожидаемое. Приказала долго жить старушка.
И, что удивительно, какие-то родичи, о каких она сроду не рассказывала, увезли хоронить ее аж в Урюпинск.
Оттуда она вроде была бытностью.
– Ну что теперь с квартирой будет? – спросил Максим.
– Не знаю, – ответила жена, – но родичи о ней даже не заикнулись. Может, она им сказала, что…
Она вновь захлебнулась слезами.
– Так