Кремлевский Папа. Егор Герасимович Посвежинный
вот-вот упаду, испорчу своим состоянием всю их малину. Но ничего, донесла благополучно поднос, поставила на край стола, разнесла вино и минералку
поближе, а сама свою улыбку насилую. Смотрю, наш главный куратор – Мавр, показывает большой палец, хорошо, значит. Гости между собой о чем-то шушукаются, а самый главный, усатый с трубкой, посмеивается, дым пускает, так внимательно осматривает меня, как первотелку на ярмарке. Спрашивает у Мавра: «Кто такая?» – «Я тебе о ней рассказывал…» -ответил Мавр
и подмигнул мне. Я скорее к выходу, прибежала на кухню и во весь
голос: там товарищ Сталин!.. Генром подскочил ко мне, зажал рот рукой, оттащил в сторону, зашипел со страхом и судорожной дрожью. «Запомни, – сказал он мне,-ты никого не видела и никого не знаешь! Поняла?» Я молча кивнула головой
, села в уголке, задумалась. Подбежали подруги, заговорили, спрашивали меня, кого же нам приходится обслуживать. Неужели Самого!?.. Нет, говорю, девочки, это мне померещилось. И ни о чем меня больше не спрашивайте! После моего похода отправились в зал мои подруги – одна за другой, четко, строго, как на параде.
А мне, не знаю почему, захотелось прыгать от радости. Волнение распирало, чувство чего-то важного и серьезного заполняло меня. Хотелось с кем-нибудь поделиться такой важной
радостью: я обслуживаю, вижу Самого-Самого вождя! Генром сунул мне в руки очередной поднос, и я пошла, нет, не пошла, полетела в зал. Так легко, жизнерадостно на душе стало, будто я прикоснулась к чему-то главному в жизни. Принесла зак
уску, выпивку, начала раздавать, а сама глазами стреляю, пытаюсь разглядеть получше гостей. Сам разгладил усы, достал трубку, закурил и подмигнул, улыбнулся мне. Он мне подмигнул!.. У меня в голове бредовая мысль родилась: подойти ближе, рассмотреть и убедиться. Подошла на расстояние трех шагов, налила в бокалы вина, подаю, а сама глазами зырю, чтобы удостовериться… Только скажу тебе, Вер, с портретами
никакой схожести нет. Передо мной сидел конопатый мужчина с седыми усами. Ничего величественного – обычный человек. Только вот апартаменты, обслуга, охрана – все заставляло задуматься, что не прост он, нет, не прост! Возвратилась на кухню вся в сомнениях. Подруги меня спрашивают: «Ты видела, уз
нала? А того, в очках, узнала?» Я не знала, что им ответить. Вспомнила предупреждение Генрома, сказала им: никого я там не узнала, отстаньте!
– Неужели ты, этот, Сталина обслуживала? – испуганно спросила Вера. – Да такого быть не может!
– И всю его шатию-братию…
– Не говори так, Насть! – зашикала Вера.– Толя может услышать. Да он нас с тобой, этот… Не знаю, что сделает… Он же в институте партийный секретарь!
– Мой тоже был партийным секретарем. И что из этого получилось! Будьте осторожны! Должность коварная, Вер. Не то скажешь, не туда позовешь, так выковырнут с должности и посадят.
– Теперь уже не сажают. Нечего бояться, значит. Скажи мне, этот, ты правда самого Сталина видела?..
– Вот как тебя…
–