Кремлевский Папа. Егор Герасимович Посвежинный
гости! – произнес он.– Старые знакомые! Рад приветствовать…» Я его узнала. Полувоенный френч, медлительность во всем, схожесть с портретами, но не совсем. Сам важно уселся в центре стола, достал трубку, набил табаком, медленно, с явным удовольствием закурил. Мы с Валей следили за каждым его движением и сделали вывод: это – Он! Сам поднялся из-за стола, начал ходить по залу, потягивать трубку.
Говорил о каких-то проблемах, врагах. Он говорил, говорил, а у меня не проходило наваждение, что это я смотрю сон или кино в сельском клубе, где главную роль исполняет вождь.
Когда у него трубка потухла и дым перестал окутывать нас, Мавр предложил выпить за здоровье всех присутствующих. Сам поддержал. Поднял свой бокал, но ни с кем не чокнулся, а просто выпил несколько глотков и поставил на стол. «Мне о вас рассказывали, – начал Сам разговор. – Это обычные перегибы… Надо разобраться. Берут кого попало, а настоящие враги ходят на свободе. Много работы еще предстоит… Не для того мы по тюрьмам сидели, чтобы теперь отдать в руки врагов завоеванное. А с вами разберемся, разберемся!»
Мне хотелось обнять и поблагодарить его за такое участие в нашей судьбе. Сам ус
покаивал, велел не отчаиваться – в жизни все бывает. Он в свое время отведал ссылки, сибирского мороза. Мне запомнился его рассказ о том, как у ссыльных месяцами не было еды. И он думал, а не зажарить ли товарища по партии? При этом на нас посматривал, какое впечатление произведет на нас его рассказ. Я ни с того ни с сего расплакалась. Сам посмотрел на меня и спросил: «Тебе товарища по партии жалко, да?» Вас жалко, сказала я тихо. «Нас нечего жалеть – мы из твердой породы! Правда? – спросил он у Мавра. – Не один круг ада прошли». Тут Мавр встрепенулся и предложил за тех, кто сделал для народа счастливую жизнь. « Ты многое перенес, – сказал он ему в глаза, – прошел ссылки, лаг
еря, – так поживи хоть сейчас, поживи…»
Выпили за тех, кто осчастливил нас. Валя под столом толкала меня коленкой, шептала: «Давай попросим, давай попросим…»
Я знала, о чем она хотела просить… С горем пополам мне удалось высказать просьбу. Сам сразу насторожился, посмотрел на Мавра. Тот пояснил: « Да это они обращались ко мне по поводу ареста их мужей. Я дал распоряжение. Проверяют»
. Сам дал
указание: «Разберись! Чтоб нэ адын в
олос нэ упал с их головы! Лично разберись!» Потом помолчал, добавил: «Иначе шкуру с тебя спущу! Понял?» И постучал трубкой по столу. «Решим, решим. Завтра же займусь», – пообещал Мавр. Сам начал рассматривать вина, которые были на столе, называть, какие еще не пили. Часы пробили полночь. Мавр захмелел, водил близоруко носом у стола, потом встрепенулся, сказал нам: «Надо спеть. Сможете?»
Валя порядочно выпила, предложила спеть страдания. Мавр сразу насторожился. Наши благодетели переглянулись, пожали плечами. Мол, что ж, давай страдания. Валя поднялась из-за стола, вышла на середину зала, запела:
Сталин Троцкого спросил:
«Где ты ступу заносил?»
Троцкий