Нелюбовь. Ксения Нихельман
щепоткой соли посыпал свою макушку. Примета такая: так надо, чтобы избежать скандала. Разумеется, к окончанию подросткового возраста я не верил ни в одну примету, кроме одной – мох действительно растет с северной стороны. Но сейчас, видя расстроенную постоянными ссорами с отцом мать, я не мог поступить иначе. – Ничего не случится. Правда!
– Правда – это то, что у тебя руки из жопы растут! Абсолютно ничего нельзя доверить, чтобы не сломал, не рассыпал, не развалил, не разрушил! Ты, как и твой папаша, всю жизнь мне разрушили!
– Из-за какой-то соли… – задетое честолюбие во мне заговорило осмелевшим шепотом.
– Из-за какой-то? – заорала мать. – Из-за какой-то? Ты знаешь, что рассыпать соль к слезам! А ты знаешь, к чьим слезам? Вряд ли к твоим или отцовским! Потому что вам насрать на меня!
И она заплакала. Два соленых ручейка пробивали путь по ее щекам, покрытых нежных пушком и румянами. Мне стало ее жаль. Трудно было устоять перед слезами и всхлипами. Наверное, мне было бы легче, если бы она дала мне пощечину, как сделал бы отец, наотмашь, с оттенком презрения. Ты жалок, ты вечно всех расстраиваешь.
Робея, я шагнул к матери и осторожно обнял за плечи. Она даже не шелохнулась, все так же стояла с опущенной головой, растирая слезы по лицу. С минуту-другую я медлил, а затем во второй раз извинился за свою неуклюжесть и за испорченное ее настроение.
С надменным видом мать отстранилась от меня, очень холодно. Тыльной стороной ладони вытерла последние слезы и размазанную тушь с щек, расправила плечи и вскинула волевой подбородок. Проехали, сказала она. Затем повернулась к плите, и ее глаза округлились до диаметра тарелок. Последовав ее примеру, я тоже обернулся. Из сковороды валил черный дым, а на месте котлет коптились черные кругляши. Схватившись за ручку сковороды, я одним броском отправил ее в раковину.
– Здорова, семья, – раздалось за нашими спинами. – Чем у нас воняет?
В это мгновение отец возвышался над нами с матерью, в тумане гари и вони похожий на мрачный утес. Он появился так неожиданно рано, как в непроглядном горизонте у носа корабля вырастают зубастые скалы. Столкновение неминуемо. Прикрыв глаза, я мысленно приготовился к бедствию.
– Чем воняет? – мать вышла вперед. – Ужином! – запустив руку в раковину, она выудила оттуда «ужин» и швырнула его на обеденный стол, едва обгорелой сковородой не убив отца. – Твой сын точно такой же дебил, как и ты!
После чего разразился скандал.
Ночные звуки, в конце концов, смолкли. В квартире стало тихо, лишь отец храпел на диване в гостиной.
Родители долго решали, кто прав, кто виноват, после чего отец громко хлопнул дверью спальни, и старые пружины дивана грустно заскулили под тяжестью его тела. Из спальни еще минут пять доносились недовольные реплики матери, упреки, оскорбления, на которые отец отвечал точно таким же сквернословием. «Руки из жопы растут! – еще раз с упреком бросила мне мать на кухне. –