Нелюбовь. Ксения Нихельман
интересного пророчил бы наступающий школьный год! Грея мысль, я принялся набивать удары мячом то левым, то правым коленом. У меня неплохо выходит подобное, ударов десять на каждую точно приходится, вот бы Он увидел это! Представляю, выходит Он из подъезда, а тут я, бац, бац, бац правым, бац, бац, бац левым, и все без продыху.
– Привет, – раздалось у меня над ухом, отчего я вздрогнул и неуклюже согнул ногу в колене. Мяч лишь мазнул по лодыжке, стукнулся об асфальт и покатился.
– Держи его! – вскрикнул я и бросился за мячом, которому хватило минуты, чтобы закатиться под соседскую машину.
– Блииин! Блииин! Блииин!
В одночасье у меня кончился весь словарный запас. Всем телом я плюхнулся на асфальт, явно не замечая, что содрал кожу на коленях, и потянулся рукой за мячом. Далеко. Надо лезть.
– Давай я, – предложил Он.
Я что, сказал это вслух?
– Я меньше тебя. Может, получится.
И Он полез. Раскорячился на асфальте в своих шортах цвета хаки, в которых был тогда на лестничной площадке, и черной футболке. Тощие ноги, как у неопытного лягушонка в первом плавании, растопырены в стороны, худые и острые лопатки натянули футболку, а волосы на затылке смешно приподнялись. Ловкач, Он дотянулся до мяча и с силой толкнул его кулаком вперед, отправляя из заточения на свободу. Обратно Он выбирался с той же неуклюжей грацией, отчего локтем едва не заехал мне в глаз.
– Вот и все, – Он показал мне свою улыбку с плохо намеченными ямочками на щеках. Будто легкая тень пролегла в уголках губ. Неуловимое, но притягательное, обыкновенное, но волнующее.
Честно говоря, хоть убей, но я не помню, сказал ли Ему спасибо за это? Голова опустела настолько, что я собственное имя позабыл.
– Ох, смотри, ты коленку разбил!
Приподняв и вытянув ногу, я заметил ссадину, небольшую, типичная детская травма: кровь и грязь, и как обычно, все вперемешку. Да и надо признать, на ногах у меня живого места нет. Моя мать говорит, что это все оттого, что я родился не как все нормальные дети головой вперед, а ногами. А отец добавляет, что у меня все через жопу. Я неусидчивый, не могу подолгу стоять на месте, чтобы не запрыгать, не забегать, не вертеться как веретено. Мне нравится, когда мои ноги в движении, несут меня куда я только пожелаю. Наверное, ноги – единственное, что в моей власти, единственное, чем я могу распоряжаться.
Мы подняли мяч и направились к детской площадке, где было типа футбольное, типа хоккейное, типа волейбольное поле. Какие-то две копуши с одинаковыми хвостиками на голове там уже прыгали на скакалках. Семилетки, малявки, короче.
– Свалили отсюда, – уверенно сказал я и скосил на Него глаза, что левый глаз чуть не вывернуло наизнанку.
Девчонки что-то затараторили, одна, самая борзая, даже чуть не накинулась на меня, откинув свои хвостики назад.
– Ты че, мелкая, – начал я, нетерпеливо постукивая пальцами по мячу, тем самым показывая, что время тик-так тикает,