Нелюбовь. Ксения Нихельман
промямлил я.
– Это недорого, – отрезал мужчина, хозяин обезьянки. – Зато только у тебя будет такая фотография. Перед друзьями похвастаешься. Кто это рядом с тобой? Братик или дружок?
Меня оскорбило слово «дружок», отчего я мотнул волевым подбородком и попытался стащить с себя хитрую обезьяну. Но мужчина уже щелкнул фотоаппаратом, и у него в руках появился снимок.
– Я же сказал, что у меня нет денег! Платить не буду! – возмутился я.
– Мамку свою зови, сосунок. Пусть она платит.
– Нет у меня мамки…
Нашу перепалку прервал Его голос:
– Я заплачу, у меня есть деньги.
В троллейбусе, уже на обратном пути, я разглядывал свой снимок: не знаю, кто хуже получился, я или эта чертова обезьяна. Вид у меня был испуганный, что такой фотографией точно не похвастаешься. Вот же гад пронырливый!
– Не расстраивайся. Кто же знал, что он надует нас.
Всю дорогу Он пытался меня приободрить, но выходило у Него скверно. Конечно, не в Его же пышные волосы она вцепилась лапами, не Его уши чуть не оторвала. Я определенно загрустил.
– А Ты говорил, что у меня билет счастливый, – обиженно напомнил я.
В ответ Он лишь рассмеялся.
Дома я показал снимок матери. С минуту-другую она его разглядывала и вернула обратно, пожав плечами. Ну обезьяна и обезьяна, что тут нового? Или тебя я не видела? Тоже мне… На чьи деньги я сделал фотографию, она не уточнила: какая разница на чьи, если она точно знает, что не на ее.
***
В этот раз мать сказала, что мне требуется новый костюм в школу. Я слишком быстро расту, неодобрительно заявила она, с этой школой только деньги на ветер выбрасывать.
Она перебирала вещи в моем шкафу, заставляя меня примерять старые брюки, рубашки, пиджаки.
– Нет, ну посмотри на это! – ее палец строго нацелен на меня. – Все короткое, и штанины, и рукава. Ну это полный капец – новый год, новая форма.
Посоветовавшись, родители решили, что я вырос настолько, что необходимо ехать в магазин за новой школьной формой.
На самом деле в школе нас, учеников, не заставляли носить форму, ибо ее уже к тому моменту отменили; каждый был одет в то, во что одели его родители. Мои родители бессменно наряжали меня в черный костюм и черную рубашку, черный свитер под пиджак когда холодно. По их мнению, это было весьма практично: черное долгое носится, черное стройнит, черное подходит каждому нормальному мужчине, черное носит отец. По правде же говоря, на черном меньше всего видна грязь и со стиркой меньше хлопот.
Рано утром отец пригнал «пятерку» к нашему подъезду. Особый случай – поездка в магазин, не входящий в радиус нашего района. Почти событие для семьи. Отец остался в машине ждать нас с матерью, в открытое окошко попыхивая сигареткой.
С тоской я глядел в кухонное окно, сидя на табуретке в чистой одежде. Мне было жарко, у меня затекла спина, но мать обещала